– Небось тухлые, – констатировалаона.

– Почему? – изумилась я.

– Кто же хороший продукт по такой ценеотдаст?

– Без посредников работаю, прямо сфабрики.

Но баба покачала головой и отправиласьотовариваться к другому лотку. Ну не дура ли? Но уже через десять минутситуация изменилась. Выросла небольшая очередь. Люди хватали дешевые яйцаукладками. «Яичники» заволновались и начали переговариваться. Чтобыокончательно сломить их, достала мобильник, потыкала в кнопки и прокричала изовсех сил: «Федька, вези грузовик, яички нарасхват».

Через пару секунд около меня возниктолстомордый одышливый мент:

– Санитарную книжку, сертификат качества,разрешение на торговлю…

Я вытащила сто долларов и всунула в протянутуюруку:

– Вот!

Милиционер аккуратно убрал бумажки и пошелпрочь, потом обернулся и крикнул:

– Будет кто из наших приставать, скажи,что Филимонов разрешил!

Чудесненько, одной «крышей» уже обзавелась, номне нужна другая. Она не заставила себя ждать. Тощенький парнишка с личикомволчонка нагло пролаял:

– Кто же разрешил тебе твои сраные яйцатут ставить?

– Сраные яйца здесь только одни –твои, – мило ответила я, – а разрешил Круглый. Вот зачем – не твояпечаль. Веди старшего, не мое дело с шестеркой разговаривать.

Парень стрельнул по сторонам злобным, крысинымвзглядом, но ушел. Я продолжала раздавать направо и налево укладки.

– Милая, – раздался над ухомприятный грудной баритон, – что это вы по поводу Круглого толковали, никакне поймем.

Я оглядела говорившего. Мужик между тридцатьюи сорока, губы улыбаются, но глаза неприятно тусклые, во рту не хватает парыпередних зубов, на среднем и безымянном пальцах вытатуированы перстни. Похоже,этот рангом повыше, чем подходивший раньше крысеныш.

– Мне на эти яйца наплевать с высокойколокольни, – махнула я рукой, – хочешь, сейчас все каблукамипередавлю?

– Ты чего, психопатка? – изумилсябраток. – Просто спросил. Порядок тут такой, чтобы чужие не путались.

– Вот что, братан, – вспомнила ятюремные уроки, – найди Круглого и скажи, что у метро «Динамо» женаПолянского торгует яйцами. Да еще добавь, мол, знаю, куда миллион долларовделся. Станет интересоваться, где сам Максим Андреевич, так сообщи: в Бутырке,сотая камера, да у окна, а не у параши.

Мужика смыло в момент. Краем глаза янаблюдала, как он говорит с кем-то по мобильному. Яйца закончились. Сев напустые коробки, вяло говорила жаждущим, что грузовик застрял в пробке. Народверил и начал составлять очередь.

Протекло минут тридцать. Вдруг на проспектезатормозила грязная по самую крышу, раздолбанная «копейка». Номера, стекла –все заляпано. Даже странно, в Москве уже несколько дней не шел дождь. Из-заруля горе-машины вылез парень лет тридцати и, весело улыбаясь, двинулся ко мне.По тому, как подобрались и примолкли лотошники, я поняла, что явился главный.

– Вероника Михайловна, – церемонноосведомился приехавший, – Круглый к вашим услугам, в чем вопрос?

Я оглядела его с головы до ног – джинсы ирубашка от «Лагерфельда», ботинки фирмы «Пазолини», черные очки от «Диора», авот часики – самые обычные «Сейко», не заработал еще на приличные.

– Вероника в морге, Максим Андреевич,убивший ее, в тюрьме, а я здесь с информацией о больших деньгах, везите кКруглому.

Парень вздохнул, по его лицу стало понятно,что сообщение об убийстве в новинку. Он вернулся к машине, кратко переговорил скем-то и поманил меня пальцем.

Дверца распахнулась, в салоне обнаружился ещеодин парень, совсем молодой, весь в черном, как могильщик.

– Садись, – кивнул он на сиденье.

– Нет, поеду за вами следом на своеймашине.

– Сказано – садись, – сообщилмогильщик, – ежели велят, назад привезем, а не велят, так и «вольвешник»тебе ни к чему. Трупу тачка без надобности.

Признав логичность данного постулата, я влезлав «копейку»-инвалидку. Улыбающийся парень сел за руль; прежде чем тронуться сместа, он педантично задернул шторки на окнах. По тому, как непрезентабельные«Жигули» рванули с места и как ходко понеслись по проспекту, я поняла, что подкапотом тачки скрывается форсированный движок отменного качества.

Ехали примерно минут сорок. Потом водительрезко тормознул и скомандовал:

– Пошли.

Я вылезла наружу и увидела, что стою во дворедома, очень похожего на мой собственный. Тот же белый кирпич, те же финскиеокна, даже дорожка посыпана, как у нас, красной галькой. Вот только не дваэтажа, а три, да еще сбоку торчит нелепая башенка в мавританском стиле.

Меня буквально втолкнули в круглый холл.

– Садись! – рявкнул провожатый иуказал на красный диван.

Я опустилась на мягкое сиденье, и тут избоковой двери выбежали два довольно тучных ротвейлера и принялись шумнообнюхивать мои ноги.

– Аякс, Гельмут, фу! – раздалсяаристократический голос. – Не бойтесь, они не кусаются, абсолютнобеззлобные существа.

– Совершенно не боюсь, – проговорилая, поглаживая псов по крупным головам.

– Любите больших собак? – удивилсяхозяин. – Редкость для дамы.

– Я вообще уникальная женщина, штучныйвариант.

Круглый рассмеялся. Он производил самоеприятное впечатление. Высокий, подтянутый, никакого намека на живот. Абсолютноседые волосы зачесаны назад, карие глаза с блеском и безукоризненно выбритыещеки. Лет ему, по виду, шестьдесят пять. Одет по-европейски: в светло-песочныевельветовые «Levi`s» и тонкую бордовую рубашку.

– Вы ведь не Вероника, – проговорилКруглый, – а женой Макса назвались, маленькая ложь рождает большоеподозрение.

– Никогда не обманываю, я на самом делесупруга Полянского, только бывшая.

– А, – протянул мужчина. – Такв чем проблема, не пойму?

Вздохнув, я принялась рассказывать ему обовсем, что произошло за эти дни, а под конец спросила в лоб:

– Так он был вам должен миллион«зеленых»?

Круглый весело рассмеялся: