впервые обратилась к нему Юля на «ты».

Сергей снова шуткой постарался сгладить многозначительный вопрос Юли:

— Она старенькая, и поверит чему угодно.

Баба Варя, и вправду довольная появлением внука, называла Юлю невестушкой.

— Ай да бабушка, — не сводил с Юлии счастливых глаз Сергей.

За большую переплату он достал шампанское… Вечером, ужиная во дворе, подтрунивал над бабой Варей, впервые попробовавшей «кислое ситро».

Спев одну песню, бабушка заснула прямо за столом.

— Кто же будет стелить молодым? — съязвила Юля.

Она еще долго сидела за столом, не решаясь войти в хату.

— Ночуй на завалинке! — психанул Сергей.

Волнуясь, он курил одну сигарету за другой.

— Не смей, — разгоняла дым Юля, — еще и целоваться лезет.

— Могу бросить, слово даю.

— Ты только это мне обещаешь?

Черпак Большой Медведицы пересекла падучая звезда, оставив на мгновение дымчато-молочный след. Народившийся месяц свечным огарком завис над темным окаемом.

— Не торопи, я сейчас, — каким-то особенным тоном попросила Юля.

… — В тебе играет наша кровь, — спустя время смущенно прошептала она.

— Бабушка Варя из казачьей семьи, отец коренной москвич.

— Если тебе у нас нравится, значит, ты мог бы и переехать?

— Я хочу просто здесь остаться, — не задумываясь ответил Сергей. — Не желаю связывать себя всякими там переездами.

— Чудак, разве так можно.

В другой комнате во сне что-то бормотала баба Варя.

— Откуда твое лицо знакомо бабушке? — поправил подушку Сергей.

— Я после института преподавала в поселковой школе.

— Но с ней же ты не встречалась?

— Я снимала у нее эту комнату, спала на этой кровати.

— Вот как? Может, и про меня ты знала понаслышке… А что, романтическая история, — стал увлеченно фантазировать Сергей. — Ты подолгу смотришь на мою фотографию, проникаясь особым чувством, а потом бац! — и мы встречаемся… возле дома богатого винодела.

— Нет, Сережа, — не поддержала его лирику Юля. — Никакой романтики нет и не может быть. В любом случае тебе надо домой. А вернешься ли ко мне — большой вопрос.

— Не вижу никакого вопроса. Хату продадим, сделаем обмен. Бабушка еще нашего ребенка будет нянчить. Тебе нет и тридцати. Родишь легко.

— Рассуждаешь, как законный муж, — стала одеваться Юля.

— Пойдем лучше на воздух.

Сергей набросил ей на плечи свою куртку, крепко обнял. Почему люди на вопрос о счастье несут всякую околесицу. Нельзя счастье выразить громкими фразами. Можно лишь говорить, где ты его нашел. Говорить долго, с чувством, как сейчас говорит он с любимой об этом ночном небе, похожем на поле, засеянном где густо, а где редко звездами; и каждая звезда будто проросла из своей лунки.

— Нам нельзя расставаться, — невнятно твердил Сергей, целуя Юлины волосы.

— Ты очень кстати напомнил о богатом виноделе, — застегнулась та на все пуговицы. — Жил состоятельный человек в своем большом доме. Время все разрушило. Теперь показывают его жилище. Но так ли важно, богатым был винодел или бедным? Наверное, более важнее знать, каков был сам человек. Об эпохе мы судим по людям.

— По конкретной личности нельзя судить о всей эпохе, — наставительно возразил Сергей. — В любом времени есть герои и подлецы.

— Человек, плохой он или хороший, поступки совершает согласно принятым в обществе правилам. Иначе на него начнут показывать пальцем.

— Ну да, — засмеялся и тотчас оборвал смех Сергей. — Значит, оставь я из-за своего увлечения жену, на меня будут показывать пальцем, как на музейный экспонат?

— Почему же, — не колеблясь ответила Юля, — тебя никто не осудит, если ты останешься в семье. На свете есть любовь и есть, как ты сам сказал, увлечение.

Сергей опять привлек к себе Юлю, склонил голову на ее плечо.

— А ты придира.

— Мне теперь хатка твоей бабушки будет очень дорога, — проникновенно сказала Юля. — Сегодняшний день и… ночь, — стыдливо запнулась она, — самые счастливые в моей жизни… Давай повесим на хате табличку и напишем: этот дом в таком-то году посетила любовь.

— Жаль, бабушка не знает, что ее хата занесена в историю, — устало зевнул Сергей. — Тогда бы она не стала, как обычно, будить чуть свет.

3

Дорога к Дону круто уходила под гору. У переправы асфальт заканчивался. Дальше к базам отдыха вела разбитая бетонка.

Гусев, желая добраться до темноты, гнал, не сбавляя скорость.

— С ума сошел, — обозлился Архипов, когда его подбросило так, что он достал головой верх кабины.

— Ничего, внутренности не поотшибаем, — балагурил Гусев.

Вербовые заросли вдоль дороги загораживали вечерний свет.

— Фары бы включил, — посоветовал Архипов.

— Уже на месте, — притормозил Гусев у закрытых ворот.

Архипов окинул цепким взглядом низкие щитовые домики.

— Чья база и куда народ подевался?

— Мы и есть народ, — сам открыл ворота Гусев. — Арендуем тут два домика. В выходные еще бывают отдыхающие, а в будни сторож огинается да, может, начальник базы.

— Ты эту базу имел в виду?

— Та на другой стороне.

Сергей Герасимович хлопнул себя по щеке, размазав комара.

— Так за каким чертом?..

— Не суетись. Лодка есть, перевезем… А вот и сторож пожаловал.

Небритый, с опухшим лицом мужик плюхнулся за сбитый из досок стол.

— Ты один? — крикнул ему на ухо Гусев.

— Кирилыч к соседям баян повез, — просипел сторож.

— Скоро будет?

— А-а? — оттопырил тот ухо.

— Вернется, сами узнаем, — мудро изрек Гусев, доставая из сумки припасы. — Может, окунешься, Герасимович? Правда, ветерок поднялся. Ишь как волну погнал.

Архипов не сводил глаз с другого берега, пытаясь что-нибудь увидеть в быстро густеющих сумерках.

— Скажи сторожу, чтобы перевез, — попросил он Гусева.

— Он меня под этим делом как-то покатал. Всю жизнь буду помнить.

Сторож, слова не сказав, принес в закопченной кастрюле уху.

— Разнорыбица, — крякнул от удовольствия Гусев. — живут, черти, как у Христа за пазухой… Ну-у, — подвинул он Архипову захватанный граненый стаканчик, — давай по-походному из одной посуды.

У Архипова не было никакой охоты пить. Однако, не желая облизывать после сторожа стакан (всё равно уговорят), с отвращением хлебнул теплую водку.

Сторож чавкал, равномерно двигая тяжелой челюстью.

Архипов поспешно отвернулся.

На другой стороне зажглись фонари, и жидко-оранжевый свет то мелькал, то прятался среди шумящей под напором ветра зелени.

— Ветерок, это хорошо, — блаженно затягивался Гусев, — комаров разгонит.

— Ночевать найдется где? — смирился Архипов с неизбежным.

— Еще бы, хоть на двух койках валяйся. — Гусев вопросительно посмотрел. — Фатеру свою не покажешь завтра?

— Фате-е-ру?.. Ах да, — спохватился Архипов, — конечно, заедем. Может даже и не одни, — он мысленно представил, как спустя много лет перешагнет вместе с Юлей порог бабушкиного дома.

Сергей Герасимович ничуть не сомневался, что Юлия Павловна разделит с ним приятную поездку. Ведь после той ночи она, как и он сам, не была больше в хате бабы Вари.