— За двадцать лет я научился мимикрировать.

В камуфляже было намного удобнее, чем в обычной местной запашной одежде, даже если она считалась походной. Может, потому, что своим привычкам и предпочтениям я потакал просто-таки бессовестно и до сих пор окончательно не привык. Мои люди уже давно отучились реагировать так, как отреагировала Аштия. Они привыкли к моим чудачествам, даже мой камердинер и личный слуга.

Отряды проходили долго. Я успел отметить, что конные действительно идут сплошняком, прикинул принципы маршевого разделения, но ничего больше. Зато Аше, похоже, подсчитывала даже примерную численность. Впрочем, ей не привыкать. От подзорной трубки она отрывалась лишь изредка, и при этом лицо у неё было озадаченное. Я не тревожил её вопросами: если будет что сказать, она скажет без приглашения. Но в путь мы решились отправиться только к вечеру, когда уже начало темнеть.

На открытом пространстве землю подгребала под себя багряная четвертьмгла, такая же обманчивая, как лесной ранневечерний полумрак. Однако здесь он был обманчив совсем по-другому. По логике, он должен был прятать в себе путников, в действительности же наоборот, как складка на сияющем атласе, выделял каждое постороннее движение с демонстративностью истеричной женщины. Даже ветер, кажется, затих лишь для того, чтоб выложить на земле несколько новых ловушек специально для нас. Мало ли, кто может наблюдать со стороны. В моменты безветрия даже травинку нельзя шевельнуть, чтоб это не бросилось в глаза.

Я предложил дождаться ночи, и моё предложение, бегло обсудив, отвергли. Я понимал тех, кто мне возразил. Это в пустоши было ещё светло. Глубина леса давно уже утонула в ночном сумраке и по крупинкам копила в своих недрах настоящую непроглядную тьму. Уже сейчас там трудно становится ориентироваться, а очень скоро мы не отыщем даже более или менее подходящую для ночлега прогалину. Просто не сможем её толком разглядеть.

Мы пересекли долину лишь наполовину, когда заметили движение в отдалении, но было уже слишком поздно прятаться как для нас, так и для них. Впрочем, они, кажется, и не собирались прятаться. Конники. Довольно много, хотя вот так, на ходу, сложно их пересчитать. И, наверное, не стоит встречаться с ними прямо вот так, посреди пустоши.

— Предлагаю прибавить ходу.

— Ты предлагаешь бежать от них? — вскинулась Аштия. Значит, тоже увидела.

— Предлагаю встретить их на опушке. Среди деревьев нам будет удобнее обеспечивать безопасность императора. И разобраться с врагом меньшими силами.

— Вперёд!

— Так ты со мной согласна?

— Может, заткнёшься и будешь действовать?

«Прямо мои слова», — подумал я с удовлетворением, хлопая ладонью пластуна. Но не сразу — сперва я подождал, когда на него вскарабкаются двое «безлошадных» спутников. У них, конечно, были кони, но их пришлось оставить, потому что, в отличие от пластунов, они требовали слишком много забот и фуража. Оставленные посреди леса, где можно нащипать вдоволь травы и со временем выбраться к людям, они имели шанс. С нами — были бы загнаны до смерти.

Да и толку-то от них — в нынешних условиях…

Остальные наши спутники попытались вскарабкаться на пластуна Аштии, но правитель резко одёрнул их, и к нему тоже поднялись двое. Мы стартовали так резко, что я испугался, как бы не растерять спутников по пути, будто яблоки из порванной сетки. Но те удержались — чудом, полагаю, ведь ничем больше это нельзя было объяснить.

— Сможешь смотреть назад? — гаркнул я, едва успевая править пластуном так, чтоб он поспевал за двумя передними.

— Смотрю, — проорал мне Хусмин. — Приближаются! Всего… две трети полёта стрелы…

— Какая точность! — Мне вдруг стало страшно, потому что я осознал, чем для меня может обернуться столь стремительное сближение преследователей с нами. У них наверняка есть стрелы. Сперва в голову не пришло, что сначала скосят моих спутников. Однако и это соображение совершенно не успокоило. Спутников вроде тоже жалко. — Твою мать…

Гиканье настигло меня прежде, чем деревья приблизились. Получить стрелу в затылок категорически не хотелось. Уж лучше любой другой вариант. Поэтому, неловко развернув пластуна, я осадил его и скатился с седла. А может, оно и к лучшему — тут пока ещё хватало света, бой можно вести с комфортом, без опаски зацепить мечом своего же.

Это явно были не бойцы какой-нибудь регулярной армии — слишком оборваны, и лошади у них с бору по сосенке, неудивительно, что мы так долго и эффективно от них удирали. Если бы пластуны не были нагружены огромным количеством поклажи и не везли разом по три человека вместо одного, противник бы нас не догнал. Кажется, я поторопился уговорить наших спутников избавиться от лошадей. Мы могли бы умотать от этих бандитов, а потом уже отпустить коней пастись, и… Впрочем, о чём теперь говорить? Задним умом все сильны.

И тут в один миг меня осенило, каков самый простой способ выяснить, с кем мы имеем дело.

— Ну чё вам?! — гаркнул я.

— Эгей! — прозвучало в ответ, причём от кого-то из дальних наездников.

Но выкрик узнаваемый. И интонация тоже. Это имперцы, не чужаки из другого мира.

Интересно, только мне и Аштии так «везёт»? Или это признак, что удача государя исчерпана и выжата досуха, поэтому отныне он будет постоянно вляпываться либо в чужеземные армии, либо в бандитские группы, либо во что-нибудь ещё… И всем, кто с ним, придётся вляпываться вместе с ним. В таком случае сомнительно, что мы выкарабкаемся из всего этого живыми.

— Ишь ты, какие люди шляются по здешним землям, — проговорил один из бойцов. А я с некоторым запозданием понял, что смотрят они не на меня. Само собой, в своём экстравагантном виде я за лорда сейчас не сойду. А вот мои спутники одеты вполне традиционно. По их одеждам легко можно прочесть их статус. — Смотри-ка…

Нас никто не спешил атаковать. Я понимал, почему. Трое против такой кодлы — совершенно несерьёзно. Тут самое меньшее пятеро на одного. Видимо, бродяги решают, что выгоднее — убить и обчистить или взять в плен и стребовать выкуп. Очевидно, что второй вариант хоть и привлекательнее, но куда сложнее в осуществлении. Так что вряд ли они взвалят на себя такой труд.

В любом случае куда больше шансов у меня будет, если в этом бою я навяжу свою инициативу.

Поэтому, бегло прикинув расклад, бросился на ближайшего же бандита. Он явно этого не ожидал и даже, кажется, не заметил, что пронзило его. Ударив, я уверился, что если враг не убит, то умрёт скоро, потому сбросил его со счёта и нырнул под брюхо вскинувшейся в испуге лошади. Вот и следующая моя жертва. Бандиты пока не совсем разобрались, что происходит (из-за быстроты, с которой я двигался, начинали болезненно чувствоваться связки и суставы), и это давало мне солидную фору. Солидную — в моём понимании.

— Э-э! — окликнул кто-то, но этот звук прозвучал смазанно. Я слишком торопился.

На втором убитом момент форы закончился. На то, чтоб следить за реакцией окружающих, меня уже не хватало. Просто пришлось отметить, что с определённого момента противник оказался на земле, то есть, видимо, спешился и стал куда эффективнее сопротивляться. Приходилось помнить и о бьющихся в испуге лошадях, которые сами по себе способны были убивать и калечить, правда, не разбирая своих и чужих. Вернее сказать, об этом помнило моё тело, обученное по методике семьи Одей. Кони у ребят какие-то нервные, не обученные. Видно, совсем молодые… Похоже, я всё-таки поневоле начинаю разбираться в лошадях, хотя и предпочёл бы верить в обратное.