Ощущение опасности слева пришло запоздало, я даже успел отметить, что опаздываю и ничего не успею сделать… Однако удара не последовало. Вместо этого по уху полоснул скрежет, болезненно и вместе с тем отрадно. Я предпочёл уйти от атаки того бандита, с которым разбирался прежде, хотя мог и подловить его на ошибке. И логика тут была ни при чём. Просто следовало ввести в поле зрения всё происходящее слева, этого требовал воспитанный Одеями рефлекс.

Сперва я не узнал Аштию в этом бешеном оскаленном существе, которое опрокинуло на землю бандита, примерившегося снести мне полчерепа, и распластало его на части. Сперва мне даже показалось, что в её руках снова диск, полагавшийся ей, как главе Генштаба. Нет, не диск. Просто госпожа Солор управлялась довольно коротким мечом и делала это с такой быстротой, что сам воздух растворял в себе серую стальную полосу и превращал её в подобие веера. Даже я с моими опытом и навыками сперва не сообразил этого.

Аше одарила меня коротким и злым взглядом, но я её понял. Мы встали приблизительно спина к спине (приблизительно потому, что между нами осталось пространство, в которое при желании и втроём можно втиснуться; мы оба обучались подвижной манере ведения поединка и, если бы сковали себя жёсткими рамками пространства, многое бы потеряли). Но всё это было очень условно ещё и потому, что рядом по-прежнему метались молоденькие кони, перепуганные потасовкой, страшными запахами и резкими жестами.

Потом я заметил ещё одного из наших — Ифшида, рубившегося так азартно, словно он не жизнь свою отстаивал, а болел за понравившегося гладиатора. Потом неподалёку мелькнул Ремо. Его техника сильно отличалась от детально мне знакомой, но он тоже действовал подвижно, хоть и на ограниченном пространстве. Мы потихонечку стягивались в одну группу, ощетинившуюся оружием во все стороны, потому что, даже не ощущая плечо или спину соратника в тактильном смысле, осознавали её близость и свою защищённость. А это в любом случае облегчало бой.

Бандиты явно не ожидали такого афронта. Они плохо умели драться, явно предпочитали брать неумёх или растерявшихся одной сплочённой потной толпой. Но потная толпа верховых на нервных лошадках никак не могла бы продемонстрировать тактику слаженных действий, а когда нападающие спешились, их разделили их же средства передвижения. Да и мы, натренированные для реальных боёв, а не красивых поединков, скорее всего справились бы с задачей разбить группу. Насевшие на нас мужики были физически сильны, и даже очень, но банальной силой дело и ограничивалось.

Кони были куда разумнее людей, поэтому они, пометавшись, всё-таки устремились прочь. Оставшихся в живых бандитов внезапно осенило, что всё идёт не так, как они планировали. Кто-то развернулся и явно вознамерился бежать следом за конями. Ловить животных? Или просто улизнуть от явной опасности, в которую чудесным образом превратились жертвы?

— Вдогонку! — скомандовала Аштия, коротко, как будто выплюнула.

Мы повиновались, не рассуждая и даже не задумываясь. Уже по ходу дела я осознал, что нас не трое, а четверо, потому что кроме Хусмина и Ифшида тут ещё и Нуреш, весь забрызганный кровью, но, кажется, чужой. Впрочем, возможно, я и сам выгляжу намного хуже. Что-то под пальцами липко.

Мы без труда нагнали ближайших троих — по одному на брата — повалили их. Но, едва сшибив свою цель с ног, Нуреш выпрямился и двумя метко брошенными ножами срезал тех двоих, которые оказались особенно длинноногими и умотали дальше остальных. Прибавив пару крепких ударов по шее своему живому пленнику, выкроил время, чтоб сбегать и убедиться — те, кого мы не сочли нужным брать в плен, благополучно мертвы.

— Порядок.

— Толку вот от этого будет немного, — сказал Хусмин, заставляя подняться своего пленника. — Он же тупой мужлан.

— Мужлан, по крайней мере, сможет сказать, откуда они нарисовались такие красивые. — Я выпрямился и повёл плечами. Кажется, не ранен — уже хорошо.

— Кто с государем? — сердито обратилась госпожа Солор к Нурешу.

— Фалак и господа Ремолы и Яргоя.

— Трое — мало.

— Аше, не нуди. Всё же нормально. Ребята слишком тупы, чтоб сообразить, где тут самая важная цель.

— Никогда не следует считать своего противника слишком тупым. Грузи пленников на пластуна.

— Сперва пластуна надо поймать…

— Не нуди. Тебе достаточно его позвать. Чему тебя вообще учили?

— Забыл… — Я замысловато свистнул. — Растерялся. Ну что, повезём нашу немудрящую добычу его величеству? Думаешь, оценит?

— С паршивой овцы хоть шерсти клок, — усмехнулась её светлость.

Пленники мало что могли рассказать, но от них многое и не требовалось. Больше половины из того, что было сказано, можно было сразу отмести, а из оставшегося удалось понять лишь, что кое-кто из моих северных крестьян любил побаловать себя вот таким сомнительным времяпровождением. Иногда они пахали землю и лелеяли скот, иногда, если дела шли плохо, сбивались в банды и отправлялись экспроприировать результаты чужой успешной деятельности. Некоторые настолько пристрастились к этому, что решили и вовсе не возвращаться к родным пенатам.

Однако шалить на моих землях слишком активно тоже было нельзя. Я воспринял это отчасти как комплимент. Их проблема была в том, что привыкшие к ничегонеделанию бывшие крестьяне должны были как-то кормить себя, но работать ради этого не собирались. Они могли лишь изредка «навещать» мои стада — из числа тех, что покрупнее, и большие хозяйства. Брать приходилось понемногу, чтоб списали на недочёт или зверьё, иначе охрана принималась всерьёз выслеживать злоумышленников, и тем приходилось тяжко. Оставшееся время они охотились и периодически небольшими группками пытались пограбить купцов и перевозчиков. Получалось хуже, как хотелось бы. Потому-то число бандитов лишь уменьшалось — разгульная разбойничья жизнь на поверку оказывалась не такой приятной, как они надеялись, бросая свои фермы.

— По крайней мере, теперь я знаю, что случилось с теми купцами и теми моими чиновниками, которые пропали без вести.

— А тебе это сейчас интересно? — с равнодушным видом спросила Аштия.

— Да, мне это в любых обстоятельствах будет интересно! Я привык к этой земле, и её проблемы — совсем как проблемы моего собственного тела!

— Хорошо сказано, — вмешался император. — Я удивляюсь тебе, Солор.

— Государю сейчас вряд ли любопытно, кто именно грабил чьи именно караваны.

— Возможно, я и заинтересуюсь подобной информацией. И для меня это всегда важно. Как для Серта. Довольно об этом! Как понимаю, эти мерзавцы действуют заодно с захватчиками.

— Вот уж нет, — проворчал один из пленников, кося на нас наглым глазом. Проворчал слишком отчётливо, чтоб можно было принять это за случайность. — Они обходятся с нами не лучше, чем свои. Но уж, может быть, пощиплет перья тем, кто побогаче.

На миг воцарилась полнейшая тишина, которую и птицы предпочли не прерывать. Даже двое других бандитов смотрели на своего дерзкого сотоварища с ужасом — видимо, поступок бросал тень на всех разом, и возмездие ожидалось поистине ужасающее.