Нора вылетела в коридор, я, боясь пошевелить внезапнозаболевшей головой, двинулся следом.

В прихожей возле больших ящиков топталась парочка парней вбелых комбинезонах с надписью «Голубая лилия».

— Заносите сюда, — велела Нора и показала пальцемна дверь маленькой комнаты, которую мы используем как бельевую.

Юноши потащили туда ящики. Я заглянул в раскрытые двери.Так, Нора окончательно решила превратиться в Ниро Вульфа. Бельевая была пуста.Гладильная доска исчезла, гора смятого постельного белья тоже.

Парни принялись ловко распаковывать принесенное. Одинмонтировал подставки, другой вытаскивал горшки с чахлыми растениями.

— Это орхидеи? — тихо спросил я.

Нора повернула голову:

— Нет, пока я решила завести что попроще, ну а потомзаймусь орхидеями.

Я не нашелся, что ей сказать.

— Теперь осталось лишь купить красное кожаноекресло, — с удовлетворением заявила через час хозяйка, оглядываяпревращенную в оранжерею бельевую.

Однако, чтобы совсем превратиться в великого сыщика, Норееще следует потолстеть килограммов на сто и начать пить пиво…

Очевидно, по моему лицу скользнула ухмылка, потому что Нораподжала губы и резко спросила:

— Ну, какие дальнейшие действия собираешьсяпредпринять?

Честно говоря, у меня на языке вертелась фраза: «Поеду куплювам парочку жирных тортов, чтобы быстрее приобрели внешнее сходство с Ниро». Новслух я произнес, естественно, совсем иное:

— Ну… не знаю… нет никаких зацепок.

— Есть одна.

— Какая?

— Кто звонил Райковой?

— У нее мобильный, — напомнил я.

— Прекрасно, — воскликнула Нора, — скорейвсего, звонок был одним из последних!

— И что?

— Надо узнать ее номер.

— Я записал.

— Ваня! Ты делаешь успехи! — обрадоваласьЭлеонора. — Теперь живо выясни, какой компанией пользовалась Марина,поезжай туда и постарайся взглянуть на ее файл в компьютере.

— Зачем?

— Там сохраняются номера тех, кто звонил ей и коговызывала Марина, — пояснила она.

На следующее утро я отвез Миранду в школу и вновь удивился,почему Настя, имеющая большие деньги, позволяет ребенку одному отправляться втакую несусветную даль. Стояло темное, пронзительно холодное, ветреное утро.Филимон, которого я принес в машину, не пожелал устроиться на полке у стекла, алег к Миранде на колени.

— Почему ты ездишь так далеко? — спросил я.

Миранда засопела:

— А меня из трех школ выперли.

— За что?

Девочка пожала плечами:

— Учиться неохота, наставят двоек…

Я хотел было прочитать ей мораль, но вовремя прикусил язык.Похоже, Насте наплевать на дочку и та растет словно лопух под забором.

Наконец мы оказались в темном дворе, через который нехотя,волоча сумки, брели заспанные дети.

— Филечка, — потискала кролика Миранда, —миленький, до вечера, любименький, чмок, чмок…

Было видно, что ей страшно неохота идти на занятия.

— Ты опоздаешь.

— Ну и на… — заявила девочка.

— Пожалуйста, не ругайся, мне это не нравится.

Миранда удивленно вскинула брови:

— Сейчас все матерятся, ты бы у нас на перемене ребятпослушал.

И что возразить?

— Эх, Ваня, — тяжело вздохнула девочка и открыладверь, — хороший ты, только жутко отсталый.

Я закрыл за ней дверцу и поехал в офис «Билайн». Филимон,очевидно замерзший, устроился теперь у меня на коленях. Пару раз я перекладывалдлинно-ухого на соседнее сиденье, но он с упорством, достойным лучшегоприменения, вновь пролезал ко мне. В конце концов я сдался, впрочем, Филимон немешал, просто тихо спал.

Добравшись до места, я запер машину, пошел было к входу вофис, но потом внезапно, сам не понимая почему, обернулся. Филимон стоял назадних лапах, опершись передними о стекло, на его морде было написанонеподдельное отчаяние. Повинуясь непонятному порыву, я вернулся, вытащил избагажника небольшую сумку и сунул туда животное.

— Хорошо, пойдем со мной, если до такой степени нехочешь оставаться один.

Побродив по большому залу, я нашел окошко, за которым сиделпарень в костюме.

— Простите, нельзя ли посмотреть, кто звонил по этомутелефону в четверг?

Служащий включил компьютер и наклонил голову. В ухе у юношисверкнула крохотная бриллиантовая сережка, похожая на ту, которую Миранда носитв носу.

— Очень часто, — сказал он, — клиентысчитают, будто компания их обманывает, а потом посмотрят распечатку, иполучается, что на самом деле столько наговорили. Ваш паспорт, пожалуйста.

Я подал в окошечко красную книжечку. Паренек уставился вэкран, потом воскликнул:

— Не могу выдать вам бумагу.

— Почему?

— Но телефон зарегистрирован не на ваше имя.

— Знаю-знаю, его владелица Марина Райкова, моя сестра,очень просила выяснить, что к чему. Понимаете, ее в четверг не было, а…

— Сестра, говорите, — протянул служащий, — новы-то Иван Подушкин, а она Марина Райкова?

— Правильно, — решил я не сдаваться, — оназамуж вышла, была Подушкиной, стала Райковой.

— И отчество не совпадает, — проявил бдительностьклерк. — Вы Павлович, она Сергеевна.

— Мы от разных отцов, — выкрутился я.

— Ну тогда она никак не могла быть в девичествеПодушкиной, — припечатал зануда. — По-моему, вы придумываете!

Я лихорадочно принялся соображать, как поступить. Вот уж непредполагал, что сотрудники тут такие подозрительные.

— Ой, — воскликнул паренек и округлилглаза, — что это у вас в сумке шевелится?!

Я расстегнул «молнию».

— Не волнуйтесь. Это всего лишь кролик.