— Все, улетела и не вернулась, а я только радабыла, — всхлипнула Аня. — Ну простите меня! Клянусь, больше никогда,ни разу в жизни такого не будет.

Прозвучала сирена.

— Ступай на место, — каменным тоном отрезала Таня.

Аня, залившись слезами, убежала.

Татьяна поворошила бумаги на столе.

— Вот дрянь! Мы давно хотели воров вычислить, тольковсе на грузчиков думали, в голову не пришло, что Райкова на такое способна!Теперь всех кассиров проверять надо!

— У вас есть номер мобильного Райковой? — спросиля.

Таня кивнула:

— Да.

— Сделайте одолжение, напишите.

Она послушно вывела цифры и, протянув мне листок, сказала:

— Некоторые гадины выглядят такими ангелами.

Я кивнул. Да, частенько случается, что внешний вид ивнутреннее содержание не соответствуют друг другу, внутри красивой упаковкиможет лежать испорченный товар, а за приятной внешностью скрываться подлец.

Прежде чем ехать к Норе с отчетом, я отправился в салон иувидел Миранду, читавшую в холле журнал. Честно говоря, я думал, что парикмахерпросто перекрасит девочку в другой цвет, очевидно, черный. И уже приготовилсявоскликнуть:

— Тебе очень идет быть брюнеткой!

Но передо мной оказалась… блондинка с волосами до плеч.Сначала я слегка растерялся, но потом улыбнулся:

— Какая ты красивая!

Миранда кокетливо поправила рукой прядку:

— Суперски вышло! Спасибо тебе.

— Посиди еще минуточку, — велел я и пошел к стилисту.

— Вы довольны, Иван Павлович? — спросил мастер.

— Спасибо, Валера, давайте счет. Этот парик можно мытьсамой или придется к вам ездить?

Валера усмехнулся:

— Это не парик!

— А что?

— Волосы.

Я тяжело вздохнул:

— Понимаю, конечно, что произвожу на вас впечатлениеклинического идиота, каким образом отрезать волосы, это мне ясно, но каксделать их длинными?! Вы шутите!

Валера отложил расческу.

— Нет, это новая технология. Не стану утомлятьдеталями, процедура называется наращивание. Голову можно спокойно мыть,причесывать, только красить не рекомендуется, но, думаю, ваша девушка нерискнет более экспериментировать над собой.

Я почувствовал неловкость и поспешил уточнить:

— Миранда дочь моей знакомой.

— Конечно, — кивнул цирюльник и гадкоулыбнулся, — чек на кассе.

Я пошел было к выходу, но потом обернулся и попросил:

— Да, кстати, Николетта ведь бывает тут раз в неделю?

Валерий кивнул:

— Сделайте милость, не рассказывайте ей, что я приводилребенка.

Парикмахер подмигнул мне:

— Я и не собирался, Иван Павлович, хорошо зная вашумаменьку. Ей эта информация ни к чему. Сядет в кресло и убивается: «Ах, ах,Ваня никак не женится, таких невест приводила! И не пойму, в чем дело». Да выне краснейте, у меня у самого девчонка только шестнадцатилетие справила.

И он тоненько захихикал. Подавив желание воткнуть в негоножницы, я пошел к кассе. Придется искать другой салон, этот Валерий ужеразболтал всем вокруг, что сын Николетты Адилье педофил. Иначе почему мастерицы,прежде вежливо здоровавшиеся со мной, сейчас нагло улыбаются?

Ну что же происходит с нами? Сорокалетний мужчина привелребенка в парикмахерскую, и каждый воспринял это в меру своей испорченности.Отчего людям сразу в голову лезут гадости?

Следующее потрясение я испытал у кассы, увидав суммупрописью. У меня не хватило наличности.

— Ничего, Иван Павлович, — хмыкнулакассирша, — потом подвезете, вы же у нас постоянный клиент, наверное,теперь часто станете привозить эту… э… э… девушку!

— Миранда — дочь моей знакомой, — бездарнооправдывался я.

— Да-да, — закивала кассирша, старательносдерживая ухмылку, — конечно.

Сами понимаете, в каком настроении я вышел в холл и отзлости слишком резко сказал:

— Пошли!

Миранда вскочила:

— Ты сердишься?

Ее звонкий голосок рассыпался по салону. Мигом все замерли,дамы, поджидавшие своей очереди, опустили журналы, а администратор, сидевший удвери, отвратительный парень с волосами нежно-розового цвета и серьгой в ухе,разинул рот.

— Нет, — сбавил я тон, — извини, я просто устал.

Внезапно девочка бросилась мне на шею, запечатлела на губахзвонкий поцелуй и завопила:

— Спасибо!!! Я такая красавица!!!

Клиентки зашушукались, администратор чуть не выпал из-застола.

Ощущая на губах нечто противное, липко-сладкое, я схватилМиранду за руку и поволок к двери, но глупышка, совершенно не понимая, какоевпечатление мы производим на окружающих, громко вещала:

— Смотри, мне еще маникюр сделали! Вот, видишь,колокольчик привесили. Стебно, да? Тебе нравится, да? Ваня, я красивая? Я тебенравлюсь?

— Да уж, — довольно громко произнесла дама,сидевшая у самой двери, когда я проталкивал мимо нее Миранду, — сейчас улюдей не осталось ничего — ни совести, ни чести.

Всю дорогу до дома Миранда щебетала, словно выпущенная наволю птичка. У двери квартиры она снова попыталась поцеловать меня, но яувернулся:

— Бога ради, без объятий, ты ешь какую-то липкуюконфету…

— Это жвачка, — пояснила девочка и мигом выдулаогромный пузырь, — во, гляди, они у меня лучше всех в классе получаются.

Я только вздохнул. Смешно, однако, с одной стороны, онавзрослая девушка, пользующаяся косметикой, с другой — абсолютное дитя,хвастающее размерами выдуваемых пузырей.

Нора сидела у окна с самым мрачным видом.

— Каковы наши успехи? — поинтересовалась она.

Я выложил полученную информацию. Хозяйка развернула кресло ипокатила к письменному столу.