а потом выразила ее одной фразой... Как я смела надеяться на лучшее? Как смела мечтать!

Я обхватила голову руками. Дальняя стена кабинета терялась в темноте, только на полу возле окон было немного лунного света. Я физически ощутила огромный пустой дом, где обитает одна душа, и то покалеченная.

Съедаемая черным отчаянием, я сбросила ежедневник в ящик стола и ушла в спальню. Упав лицом в подушку, я давилась слезами и уснула поздно, вымотанная и без сил. Наутро голова была тяжелой после ночной истерики. Я с тревогой прислушалась к тишине в животе, но ребенок толкнулся, и я поплелась на кухню.

Надеюсь, это просто усталость. Но я с тревогой узнавала апатию и грызущую тоску – так начинается депрессия. Так она в прошлый раз начиналась. Пытаясь вернуть настрой на лучшее, я приготовила чай с ромашкой и ушла в зал. И сделала то, чего давно не делала – включила телевизор, так сильно соскучилась по звуку человеческого голоса. Отрада одиночки.

Мне нельзя в депрессию. Не сейчас. У меня скоро родится ребенок, а мужа, чтобы вытаскивать меня из эмоционального дерьма, нет рядом.

За окном сиял свежий, умытый ночным дождем город, я размышляла, не позвонить ли маме. Хотя бы ей… Поднесла кружку к губам, да так и застыла.

– …связанный с громким скандалом, материалы дела проверяются, дают свидетельские показания...

Скороговорку ведущего я услышала краем уха и обернулась. Наверное, показалось… Это невозможно! Но в новостях мелькнул следователь Питерцов. Он беззвучно давал комментарии, но быстро уступил место другому чиновнику.

Зазвонил телефон, но я не могла оторваться. Так и стояла, вдыхая приятный запах ромашки, и расширенными глазами смотрела новости.

– …установлено, что Воронцов был заказчиком убийства. Мотивом выступила коммерческая деятельность Эмиля Каца.

В ушах зашумело, перекрывая голос ведущего. По телу расплывалась сладкая истома, словно месяцы напряжения, страха и боли позади. Еще боялась верить, но меня охватила такая легкость, что я чуть рассмеялась.

Телефон разрывался – звонил адвокат. Я хочу, чтобы меня убедили – я не ослышалась и все будет хорошо!

– Его освободят? – выкрикнула я, как только ответила. – Что произошло, вы можете объяснить?

– Я поступил, как вы и предложили. Жена Воронцова дала показания, вскрылся сговор. В общем, госпожа Кац, пошла такая цепная реакция, что я боюсь предположить, чем она закончится.

– Что будет с Эмилем?

– Впереди суд, – бархатистый тон был теплым и полным уверенности. – Но теперь речь пойдет о превышении мер самообороны. Это совсем другая история.

– А что с Воронцовым?

– Арестован. Это победа, госпожа Кац.

Я не могла поверить, что дело сдвинулось с мертвой точки и есть надежда. На этот раз предчувствия меня обманули. Депрессия, отчаяние, боль – все ложь.

– Наберитесь терпения. Суд – это время, но все проходит. Вы встретитесь на свободе.

Я не знала, что времени потребуется так много. День рождения я встретила одна. Двадцать два года. Стояла у окна, думала об Эмиле, а вид ночного города навевал тоску. Впрочем, через неделю, когда я увидела за дверью букет розовых пионов в корзинке, перевязанных атласной лентой, на душе стало тепло. Я прочла лаконичную записку: «С Днем Рождения и годовщиной, родная».

День рождения был неделю назад, а годовщина… Двадцать первое августа. Это не годовщина свадьбы – годовщина нашего знакомства.

В последнее время я часто вспоминаю тот вечер. Красное платье, отличное настроение и мой страстный танец. Однажды Эмиль попросил ему потанцевать, а я отказала – не смогла после изнасилования. Слишком тяжело было. Теперь, неуклюжая, я не скоро это смогу.

Это не годовщина брака, но все же Эмиль прислал пионы. Разбухшие бутоны готовы вот-вот распуститься. Я спрятала лицо в цветы и глубоко вдохнула.

Сладкий аромат счастья…

Любуясь цветами, я отнесла их в кухню. Не знаю, как ты сделал это, но спасибо, любимый. Приближалась дата заседания, накануне позвонил адвокат и сказал: у нас все шансы, что Эмиля освободят в зале суда.

– Если все пройдет без форс-мажора, завтра ждите его дома, Дина.

Месяцы в разлуке, страх, одиночество – все в прошлом. Трубку я положила с легким сердцем. В кабинете горел свет, а я разбирала почту. Я так привыкла и к этому креслу, и к новым обязанностям, что стало немного грустно. Когда Эмиль вернется, с новыми привычками придется расстаться.

В руках оказался большой коричневый конверт. Я надорвала его, надеясь, что это бумаги от адвоката, но на стол высыпался ворох цветных снимков. И сразу же подавилась воздухом – меня словно под дых ударили.

На фотографиях Эмиль, блондинка и брюнетка... На некоторых в кадре обе девушки. Темная обстановка, залы знакомого ресторана. У брюнетки ярко-красная помада размазалась по лицу, на следующем фото я поняла, почему. Я узнала жадный поцелуй Эмиля, стальные пальцы, которыми он сжал ей челюсти, вынуждая открыть рот. Он и со мной так делал. Его фирменный поцелуй. На девушке было мини-платье и черные чулки со швом, как у проституток. На блондинке золотистый наряд с декольте до пупка. Руки Эмиля под этим платьем сжали ягодицы так сильно, что ей стало бы больно, но на лице был экстаз: глаза закатились, рот вульгарно открыт.

Малыш толкнулся, и я рефлекторно обхватила живот. Задрожали и ослабели пальцы, а в голове появилась предобморочная легкость. Он и эти девушки… Они были вместе... Вместе!

Снимок выскользнул из рук. На обороте всего два слова, выписанные красивым и твердым женским почерком: «Наслаждайся, сука».

Глава 22

Это Жанна… Последний плевок, попытка отплатить за унижение. Чтобы уйти, плюнув напоследок, не оставить от победы радости. Я листала фото, со страхом прислушиваясь к онемению в груди. Душа, как нервные окончания. Чем сильнее удар, тем медленней ответ. Но когда боль придет, она будет такой силы, что сведет с ума.

Спокойно… Мне не больно… Не больно.

Но когда я перевернула фотографию глянцевой стороной вверх, по сердцу разлился расплавленный свинец вместо крови. Чувство давило в центр грудины и стало нечем дышать. С этой болью нельзя справиться, не получится быть сильнее, она поглощает тебя без остатка.

Это был снимок, на котором Эмиль сжал под платьем ягодицы девушки. Тесный фасон не предусматривал белья, она наклонилась к моему мужу, эротично выпятив зад.

Жанна знала, куда бить, чтобы причинить максимальную боль. Может быть, это фотомонтаж? Говорят, он может быть качественным, что не всякая экспертиза отличит. Надежда вспыхнула с новой силой. Нашу пару попытались бы