Я передвинула фото ближе к кругу света и склонилась. Когда это снято и где?

Листала фото по кругу, это как уколы иглой или расковыривание ран, но остановиться я не могла. Кое-что на снимке показалось странным. Слева от центра было голубоватое пятно неправильной формы, а вокруг светлый ореол. Не дефект фото, похоже, расфокусировка. Я вглядывалась в «нечто» и вдруг меня осенило: это ведь фрагмент аквариума! Странное пятно – голубая цихлида. Из-за прозрачной воды часть аквариума вокруг рыбы терялась в темноте.

Это ресторан, где мы встречались с Воронцовым. Мне очень понравились рыбки, я их помню… Эмиль хотел пообщаться чисто в мужской компании, без жен, а потом вызвать девушек.

Я листала фото, пытаясь найти те, где лицо видно полностью. У Эмиля много одинаковых костюмов, одежда мне не помощник, но если на веке шрам, все станет ясно. На следующем снимке в темноте Эмиль занимался с брюнеткой сексом. Если до этого в сердце было что-то живое, теперь оно сгорело дотла, без остатка. Девушка сидела сверху, задрав платье и локтями опираясь на пышную спинку кожаного дивана, а Эмиль обхватил тонкую талию руками… У меня такой талии больше нет. Эмиль давно ко мне не прикасался, а я ведь знаю, как он любит секс. Он без него физически не может. Где наша былая страсть, куда все исчезло?

Я автоматически перелистнула еще фото: крупный план в профиль, но видно – веко травмировано. Как же так, любимый… Я столько страниц исписала тебе признаниями, которые не хочу, чтобы читал. Там настоящая я, любовь и моя короткая, нелепая жизнь, которую я посвятила тебе, а ты не оценил моего дара. Тебе было мало.

Глотать стало больно, горло сухое, как наждачка. В то время, когда были сделаны снимки, Эмиль еще не знал, что я беременна. Накануне у нас был горячий и страстный секс. Эти «девочки» – просто развлечение, потому что в их среде так принято. Они его раззадорили и он снял напряжение с одной из них, не думая, что я когда-нибудь узнаю.

Когда мы с Эмилем познакомились, он взял меня через несколько минут – прямо в приватной кабинке, рыча, как зверь, измял меня, порвал чулки, а я всего лишь подразнила его танцем. Я точно могу сказать, что спонтанный секс в ночных клубах не является для моего мужа чем-то необычным…

"Так чего ты ждала?" –  спросит он.

Я уронила голову на стол и разрыдалась, запустив пальцы в волосы. Не знаю, как смотреть ему в глаза, не знаю, как жить дальше… Я все лето ждала этот день и завтра Эмиль возвращается, но теперь я меньше всего этого хочу.

Эта сука знала, чем меня ударить.

Возникло сиюминутное желание собраться и уйти. Вспыхнуло, как спичка. Бросить на столе ворох фото, обручалку и телефон… Чтобы он меня не нашел, и никогда не увидел ни меня, ни своего ребенка. В глубине тела – я даже не могла понять, в груди или в животе, рождалось странное тянущее чувство, будто осколки разбитого сердца резали изнутри. Жгучая обида, досада, ревность… Эти чувства легко сплавляются в черную ненависть и обратно любовь не вернуть. Ложь, что от ненависти до любви один шаг. Сойтись можно. Но ненависть всегда будет стоять между нами: в воспоминаниях, в жестах, взглядах… Каждый день. Зачем такая любовь нужна?

Я вскрикнула, как раненая птица, и с шелестом смахнула фотографии на пол. Упала щекой на прохладную столешницу и зажмурилась. Беззвучные слезы – самые болючие. От них и душа, и тело плачут. Я не могла вдохнуть, морщилась, кривилась, а слезы, как горох, катились по щекам.

Нет! Я сжала кулаки и снова закричала – долго и протяжно. Завыла, как волчица. Как ты мог, Эмиль! Ты же знал, как мне будет больно, знал, что я испытаю, мы говорили об этом! Он обещал не причинять мне боли, а сам…

Я вспомнила, что происходило в этом кабинете, когда он вернулся домой. Он дал мне в рот… после своих шлюх…

Я заорала в третий раз, хрипло, обдирая горло и вдруг боль отрезало. В груди установилось спокойствие – холодное, но болезненное, словно там стекло. Интуиция подсказала, что это надолго. Мой мозг отключил эмоции, а значит, шок был сильнее, чем я думала. У меня так один раз было. В то страшное утро после ночи в подвале.

И после этого… всего, что с нами было, он так со мной поступил? После обещаний… после пути, который мы проделали через ад вместе… после слов о любви, Эмиль ведь мне признался. Я и сама знала, что любит. За нелюбимых не отдают жизнь.

Что ж… если он все это променял на случку в ресторане, потому что сексом это назвать нельзя – слишком высокое для него понятие, значит… ему это важнее.

Больше это не моя вина.

Видно, для Эмиля это такой пустяк, что он без сомнений воспользовался предложением, как пользуются салфеткой или зубочисткой, чем-то незначительным, что используют и выбрасывают. Иначе я не могу объяснить его поступок. Но мне от этого не станет легче.

Я медленно выпрямилась, вытирая слезы. Положила ладони на твердый живот и отстраненно вспомнила, как то же самое делал Эмиль. Как целовал живот, успокаивал мой тонус. Как ощущал шевеления ребенка и смотрел мне в глаза. В тех серых глазах был космос…

Я никуда не уйду, решила я. Потому что хочу бросить эти фото ему в лицо и послушать, что он скажет. Потому что это трусость, а я хочу задать вопрос – как же так, Эмиль, и смотреть в глаза. Я хочу знать, что он в этот момент ощутит, хочу, чтобы ему было больно, как мне. Хочу, чтобы он смотрел в мои глаза, понимая, что все теряет и ощутил мою боль.

И, думаю, так и будет. После всего пережитого эмоции друг друга мы чувствуем, как свои.

Я хочу, чтобы тебе было больно, Эмиль.

Я сидела в кабинете до утра. Полумрак рассеялся, от горизонта поползла светлая полоса, делая небо серым. Настольная лампа продолжала гореть, создавая ощущение неуюта после бессонной ночи.

Не знаю, сколько времени прошло. Ноги затекли, руки побледнели и стали холодными. Я знала, что это вредно и долго сидеть нельзя, но не могла встать. Сил не было. Сильные эмоции иссушивают, выпивают досуха, как вампир.

– Дина? – раздался родной голос в глубине