Она склонила голову набок, но до нее доносился лишь шелест ветра среди деревьев.

Уже вторую ночь подряд Харпер не спалось. Ее даже не прельщала мысль провести вечер, предаваясь бездумному пьянству и танцам до утра или закрутив с сексапильным ковбоем интрижку в мотеле на одну ночь. В такие дни она подумывала о том, чтобы измерить температуру и проверить, не заболела ли она. Она несколько раз прошлась по комнате туда-сюда и в конце концов натянула через голову старую серую толстовку и вышла на улицу. Она даже не остановилась на крыльце, а продолжала идти, следуя по тропе, освещенной лунным светом, к небольшой заводи за изгибом берега озера, откуда даже не было видно коттеджей.

Харпер направилась прямо к большому плоскому камню, выступавшему на берег. Летом бабушка Энни любила приводить сюда своих девочек на рыбалку. Иногда они разговаривали, но чаще всего просто наслаждались тишиной. Если удача им благоволила, они уносили домой целую связку рыбы и потом ее зажаривали. Воспоминания принесли ей умиротворение, но внезапно волоски на затылке встали дыбом, и из тени вышел Уайатт. Он сел рядом и положил свою ладонь ей на руку. Ей показалось, будто кто-то накрыл ее теплым одеялом в холодную техасскую ночь.

– Сегодня вечером ребята устроили просмотр всех частей «Крепкого орешка» в одном из коттеджей. Я не смог высидеть третий фильм и сказал, что пойду прогуляться, – объяснил он. – Я думал, что ты сейчас в баре и танцуешь до упаду.

– Видимо, я усвоила урок на прошлой неделе, – ответила она.

Внезапно ей стало слишком жарко в толстовке, несмотря на прохладный ночной бриз, дующий с воды. Она была с разными мужчинами в попытках выбросить из головы Уайатта Симпсона, однако ни одному из них не удавалось вгонять ее в такой жар, просто коснувшись ее руки.

– Чем ты занимаешься помимо ловли рыбы? – спросила Харпер.

– Пакую вещи для очередной рыбалки. А ты? Что ты делала до приезда сюда? – Он нежно сжал ее руку. – Говорят, первая любовь запоминается на всю жизнь. Мне кажется, это правда.

– Ты ко мне подкатываешь?

– Нет, – он понизил голос до шепота. – Я тоже не был святошей, уж поверь. Но никто и никогда не вызывал во мне таких чувств, которые я испытывал к тебе. Не знаю, что сейчас происходит в твоей жизни, но я просто хочу, чтобы ты это знала.

– Спасибо, – пробормотала она.

Харпер выслушала много льстивых речей от самых сладкоголосых мужчин, но ни одна из них не заставляла ее сердце замирать.

– Я могла бы ответить тебе взаимностью, но с тех пор, как мы были детьми, утекло много воды. Мне даже кажется, что не осталось и ручейка.

– Ты когда-нибудь слышала старую песню «Одно крыло в огне»?[4] – улыбнулся он снова. – Эта песня сразу мне вспоминается, когда я думаю о нас. Может быть, мы ангелы без ореолов и с одним крылом в огне.

– Друг мой, никто никогда не называл меня ангелом, – засмеялась она. – Мне кажется, «Клубничное вино» подходит нам больше. Слышал такую?

– Конечно, – кивнул он. – И я с тобой согласен. Мы ведь правда нашли любовь, вырастая в диких условиях на берегу озера, разве не так?

Ее сердце скрутило в тугой узел, что бывало всегда, когда Харпер позволяла себе об этом вспоминать. Она высвободила руку. Одна горько-сладкая юная любовь принесла столько боли в ее жизнь, что ни алкоголь, ни беспорядочные связи, ни даже дружба не могли ее унять, а Харпер перепробовала все три способа.

– Да, это точно, – наконец кивнула она. – Это было славное лето, Уайатт.

– Может быть, ты как-нибудь поужинаешь со мной? – выпалил он.

– Ты считаешь, что с нашей стороны разумно пойти по этому пути?

– Никогда не узнаешь, пока не попробуешь, – он обнял ее одной рукой за плечи и нежно поцеловал в щеку. – Меня по-прежнему влечет к тебе так же сильно, как и тогда. Я хотел бы посмотреть, что будет, если мы попытаем счастья уже как взрослые.

Она не могла на это пойти. Только не после того, как отдала своего ребенка. Только не сейчас, когда ее терзает чувство вины и уж точно не в это время года, когда у ее дочери день рождения.

– В пятницу вечером. Ужин и, может быть, прогулка по берегу озера? – настаивал он.

– Ну не могу я, Уайатт. Просто не могу.

– Тогда ладно. Как насчет того, чтобы просто посидеть на крыльце и понаблюдать за светлячками? Можно даже не разговаривать, если тебе так хочется, – предложил он.

– Светлячки очень милые.

Ей нужно было не проявлять вежливость, а бежать от него, но ей хотелось быть с ним рядом и слышать его голос. Сердце сдавило в груди, как и десять лет назад, когда она думала, что больше никогда не увидит его снова. Нелегкая штука, жизнь…

– Значит, свидание будет. Я приду с пакетом чипсов со вкусом барбекю и ящиком с шестью бутылками рутбира. Твои вкусы ведь не изменились?

– Нет, – ответила она.

Он помнил. После всех этих лет он до сих пор помнит ее любимые закуски.

– Мне пора идти. Могу я проводить тебя до твоего коттеджа? – спросил он.

– Пожалуй, я посижу здесь еще немного, – сказала она.

– Тогда увидимся завтра на завтраке. – Он прижал ее к себе, но целовать на этот раз не стал.

* * *

Воскресным днем в кафе Тауни пододвинула свой стул поближе к столику, где уже сидели Харпер и Сед.

– Кто-нибудь из вас слышит голос бабушки Энни у себя голове?

– Постоянно, – кивнул Сед. – Я с ней еще и разговариваю. Каждую ночь перед сном я рассказываю ей все, что помню за день. После этого я чувствую себя хорошо. Как будто она все еще здесь. А почему ты спрашиваешь?

– Что здесь происходит? – воскликнула Брук, выглядывая из-за двери. – Флора послала меня за чашками холодного чая на вынос.

– Мы говорили о том, слышит ли кто-нибудь из нас голос бабушки Энни у себя в голове, – ответила Харпер.

Через кухню вошла Дана.

– Задняя дверь была открыта, так что я не стала обходить весь дом вокруг. Я слышала бабушкин голос все время еще до ее смерти. Если я могла попасть в беду, она приходила и говорила мне, как нужно поступить. Мне нравится, когда это происходит, – ответила Дана.

– Харпер, ты слышала голос отца после его смерти? – спросила Тауни.

Она покачала головой.

– Только на похоронах.

– Неужели? – спросила Тауни.

– Я пришла позже, посидела на задней скамье в церкви и ушла. Я не подходила к гробу, – тихо сказала Харпер. – На твоем выпускном я тоже была.

– Жалеешь, что никому об этом не сказала? – спросил Сед.