– Ни капли, – ответила Харпер. – Я навещаю его могилу, когда бываю там. Иногда, если у меня появляются деньги, я приношу цветы.

Сед положил руку ей на плечо.

– Это хорошее дело, дитя мое.

– Тебе когда-нибудь хотелось, чтобы у бабушки Энни была могила? – спросила Тауни.

Ее глаза наполнились слезами при мысли о том, что Харпер была так близко и никто даже не заметил ее присутствия. Наверно, она чувствовала себя очень одинокой, почти как Тауни, когда ее мать от нее отвернулась.

– Я хотел бы ее навещать, но если я пойду к озеру и сяду на тот большой камень, то это будет все равно что сходить на могилу, – сказал Сед, кивая. – Иногда по вечерам я беру ее прах с собой, чтобы она была со мной рядом.

– Где он лежит, дядя Сед? – спросила Харпер.

– В маленькой деревянной шкатулке, не больше коробки для сигар. Я храню ее на комоде, чтобы она была от меня недалеко, – ответил он.

Брук вышла из кухни, неся две большие чашки чая.

– Я тоже слышу ее голос у себя в голове. На днях я сидела и мечтала стать взрослой, чтобы встречаться с одним крутым парнем из школы, но тут появилась бабушка Энни и сказала: От этого парня добра не жди. Только я собиралась с ней поспорить, как вдруг раздался звонок, – сказала она, выходя из кафе спиной вперед, и дверь захлопнулась вслед за ней.

– Жаль, что бабушка не предупредила об этом меня, – сказала Тауни.

– А что? – спросила Харпер.

– Долгая история, и я не уверена, что хочу ее рассказывать.

– Что ж, тогда давайте заставим Харпер рассказать нам о том, что произошло вчера вечером на озере, – сказал Сед, и его старческие глаза весело блеснули.

Тауни резко повернула голову и уставилась на сестру.

– Вы ходили на озеро и даже не позвали нас?

– Мне совсем не хотелось видеть в тот момент ни тебя, ни Дану, – сказала Харпер. – Мне нужны были тишина и покой, а не очередная перепалка.

– Может, нам стоит поговорить о том парне, с которым ты обсуждала его проблемы, мисс Тауни? – усмехнулся Сед.

– Ничего такого не было, – начала отрицать Тауни, но, увидев взгляды окружающих, она поняла, что ей не поверили. – Ладно, ладно, было такое, но между нами ничего не было. Ему просто хотелось поговорить с незнакомцем, и им оказалась я.

Тауни пересказала им, что случилось с Тони Ричманом, и все, что она ему посоветовала, от начала до конца.

– Дельный совет, – сказала Дана, кивнув.

Тауни с трудом могла поверить, что ее старшая сестра сказала о ней что-то хорошее. Она хотела попросить Дану повторить свои слова, чтобы точно убедиться, что она расслышала все правильно, но не успела и рта раскрыть, как заговорил Сед:

– Теперь твоя очередь, – произнес он, повернувшись к Харпер.

– Я пошла к большому камню – туда, где было любимое место бабушки. Пока я там сидела, пришел Уайатт. Он пригласил меня на свидание, а я ему отказала, – откровенно сказала она.

– Когда вы с Уайаттом были еще подростками, между вами что-то было. Почему ты не хочешь встречаться с ним сейчас? – спросила Тауни.

– Я пока не готова разжигать это пламя. А может, не стану разжигать никогда, – сказала Харпер. – И кстати, это моя жизнь, а не твоя.

– Это из-за тебя мама больше не разрешала мне приезжать в гости, – произнесла Тауни и громко вздохнула. – Она сказала мне, что бабушка Энни уже слишком старенькая, чтобы со мной управиться, а Дана уже стала взрослой и пошла на работу, поэтому она не может приезжать.

– Эй, не вини меня за мамины поступки, – произнесла Харпер ледяным тоном.

Выражение лица Седа мгновенно сменилось с радостного на печальное.

– Бабушка Энни очень сильно горевала, когда вы, девочки, не смогли вернуться. Она весь год с нетерпением ждала этого месяца и готовилась к нему, как маленькая девочка готовится к своему дню рождения.

Харпер отодвинула стул и понесла свой стакан с чаем на кухню.

– Если ты не возражаешь, дядя Сед, я пойду к себе немножко вздремнуть, – произнесла она, и в конце ее голос дрогнул.

– Ну конечно. Спи, сколько захочешь, – сказал Сед. – Не ставь будильник. Если вовремя не проснешься, Тауни мне поможет. У нас все равно не будет много народу на ужин, ведь все уже выселились.

– Спасибо, – сказала Харпер и убежала, но Тауни увидела, как по пути в свой коттедж она вытирает на бегу слезы.

* * *

Прибравшись тем вечером в кафе, Сед отправился в сторону своей крохотной квартирки в задней части магазина. Он налил себе стакан бузинного вина из последней бутылки, которую они с Энни изготовили в прошлом году, и потом вставил в проигрыватель диск с первым сезоном «Золотых девочек». Он сел в кресло, взял пульт и положил руку на подлокотник такого же кресла, стоявшего рядом с ним.

– Сегодня был хороший денек, Энни. После обеденного столпотворения не осталось ни капли заправки и всего только один кусок тыквенного пирога. Я принес его домой и поставил в холодильник. Подкреплюсь им перед сном, как это сделала бы ты. Сегодня вечером я смотрю на Бланш, ведь она так напоминает мне тебя. Такая же дерзкая и пылкая, но по красоте она тебе и в подметки не годится. Поэтому не надо ревновать. Сегодня девочки уже не так сильно ненавидели друг дружку. Заставлять их вести себя уважительно – тот еще сизифов труд! Но, кажется, мы делаем успехи.

Он нажал кнопку на пульте и ухмыльнулся над перебранкой Дороти и Софии.

– Дети и их мамы. Интересно, что же такое могло случиться тем летом, что Рета так обозлилась. Держу пари, Харпер вернулась домой и сказала ей, что хотела бы жить с тобой. – Ты не согласна? – сказал он, похлопав по подлокотнику кресла. – На мой взгляд, еще не так много воды утекло, и все еще можно исправить. Харпер и Уайатт разговаривают друг с другом. Я думаю, что между ними снова вспыхнула искра. Из них получится хорошая пара, как тебе кажется? Знаю, знаю… Я не должен запрягать телегу впереди лошади, но ведь они красивая пара, и ты это прекрасно знаешь. Как бы мне хотелось, чтобы ты по-настоящему сидела в этом кресле. Боже, я так по тебе скучаю.

Он убавил громкость и посмотрел на потолок.

– Я слышу тебя четко и ясно. Обещаю, что не буду вмешиваться, по крайней мере, не слишком явно. Иногда людей нужно слегка подтолкнуть. Но я не буду давить, обещаю. Как бы то ни было, это хорошо, что они все снова здесь, в родном доме. Бедные малышки. Одна никогда не получала никакой поддержки от отца, а две другие постоянно были на ножах с матерью. Но я все исправлю, чтобы ты могла покоиться с миром, Энни, я обещаю.

В половине десятого он поднялся с кресла и, кряхтя, разогнул спину, а затем достал пирог из мини-холодильника, хотя он никогда его так не называл.

– Один кусочек мне и один тебе, – сказал он, возвращаясь в кресло.