Ровно в десять он пошел в ванную, принял душ, а потом лег в постель на бок, поджав под себя ноги, и прижал к груди подушку.

– Спокойной ночи, Энни. Не отходи слишком далеко от тех ворот, родная. Скоро и я приду к тебе туда наверх, и мне хочется, чтобы твое личико было первым, что я увижу. Как же славно будет оказаться в таком месте, где моя кожа не черная, а твоя не белая. Мы будем одинаковыми.

Воспоминания вернули его к тому времени, когда он, Энни и Шеймас были совсем еще детьми и ходили на реку с удочками. В те времена у родителей Шеймаса была хлопковая ферма. Мама и папа Энни заправляли маленьким продуктовым магазином. Отец Седа был местным мастером на все руки, а мама работала школьным поваром. Потом все в округе перекопали и вырыли озеро, заполнив его водой, и отец Энни нанял родителей Седа на полный рабочий день.

Оглядываясь назад, он понимал, что влюбился в Джоанну – или Энни, как все уже тогда ее называли, – когда они еще даже не пошли в школу. Но в те дни чернокожего могли вздернуть только за то, что он взглянул на такую светлокожую блондинку, как Энни. Так они и играли все вместе, а после окончания школы она вышла замуж за Шеймаса. А Сед отправился прямиком в армию.

Шеймас Клэнси был его другом до самого последнего дня своей жизни. Его уход стал для Седа невосполнимой утратой.

Однако Седекия Уильямсон никогда не переставал любить Энни.

Телефон прозвенел пять раз и замолк, а потом прозвонил еще пять раз, пока Сед наконец не схватил его со стены и ворчливым тоном произнес: «Алло?»

– Добрый день, Сед. Это миссис Джонсон из школы Франкстон. Могу ли я поговорить с Даной?

– Она занята в магазине. Чем я могу вам помочь? Забронировать вам на воскресенье? – спросил Сед.

– Нет-нет, сэр. Мне нужно поговорить с Даной насчет Брук, – ответила она.

– Она заболела?

– Я просто хотела бы поговорить с ее матерью, если позволите, – сказала миссис Джонсон.

– Она жива?

– Да, жива.

– Мы прибудем через десять минут. – Сед нажал на рычаг и набрал Флору в прачечной: – Сходи в магазин и скажи Дане, чтобы через две минуты она встретила меня у входа. Нам нужно съездить в школу, поэтому я попрошу тебя присмотреть за магазином, пока нас нет.

– Будет сделано, – сказала Флора.

Когда он подошел, Дана уже стояла перед магазином. Выражение ее лица говорило о том, что она была так же обеспокоена, как и он. Сед обещал Энни, что будет заботиться о сестрах так долго, сколько сможет. Это подразумевало, что он будет заботиться о каждой из них.

– Что случилось? С Брук все в порядке? Она ранена? Она попала в какую-то беду? Она никогда в жизни не ввязывалась ни в какие неприятности в школе, – сказала Дана, забираясь в старенький двадцатилетний пикап Седа.

– Миссис Джонсон не стала мне говорить, но я не хочу, чтобы ты ехала туда одна, – сказал он.

– Спасибо, – прошептала Дана.

Он добрался туда за восемь минут и приехал бы еще раньше, если бы не медлительная старушка, которая встала перед ним и долго копошилась, считая, что излишняя спешка только вредит. Сед то ругался, то молился, пытаясь припарковать свой пикап.

Он обогнал Дану и практически побежал по коридору в офис. Даже не постучав в дверь кабинета директора, он ворвался внутрь и вздохнул с облегчением, увидев, что Брук сидит в кресле и на ней нет ни единой царапинки. Он положил руки на стол и посмотрел миссис Джонсон прямо в глаза.

– Что все это значит?

Дана остановилась и обняла дочь за плечи.

– Брук, что случилось?

– Я не употребляю, не покупаю и не продаю наркотики, – сказала Брук, поджав губы. – Но никто мне не верит, потому что я новенькая, и они меня не знают.

Сед резко обернулся и кивнул с серьезным видом.

– Я верю тебе, дитя мое.

В следующую же секунду он перевел взгляд на директора.

– А теперь вам лучше объяснить мне, что здесь произошло.

– Брук пришла к нам с образцовыми результатами, но сегодня у нас была внеплановая проверка на наркотики, и собаки указали на ее сумку. Мы нашли у нее марихуану, – сказала директриса.

– Здесь какая-то ошибка, – удивленно воскликнула Дана.

Сед отступил назад и сел на стул рядом с Брук.

– Не хочешь рассказать, откуда это у тебя?

– Это не мое, – сказала она, покраснев до корней волос. – Я не промышляю наркотиками. Мама посадила бы меня под домашний арест до пятидесяти лет, если бы поймала с любыми наркотиками, даже с марихуаной.

– Тогда как она оказалась в твоей сумочке? – спросила Дана. – Уж это ты должна знать и, вероятно, того, кто положил ее туда.

Брук пожала плечами.

Сед снова повернулся к директору.

– Сколько вы нашли?

– Целый пакет – достаточно, чтобы ее исключили из школы и, вполне вероятно, посадили в тюрьму.

Сед положил руку ей на плечо.

– Кого ты покрываешь?

– Я не крыса, – сказала она.

– Ну что ж, я полагаю, вам нужно выгнать Брук из школы, а уж дома ею займемся мы. Ее мама и тети могут обучать ее на дому. Она у нас умная, так что, я думаю, она сможет управляться с учебой за пару часов по вечерам, а в течение всего дня будет трудиться в прачечной с Флорой. Нам лишние руки не помешают, – заявил Сед, положив ладони на колени.

– Нет! – взвизгнула Брук.

– Брук Клэнси, тебе лучше прямо сейчас рассказать мне все, что знаешь, – сказала Дана тоном, не терпящим послаблений. – Это может разрушить твои шансы поступить в колледж. Это станет пятном на твоей репутации на всю оставшуюся жизнь. Говори же.

На несколько секунд воцарилось неловкое молчание, во время которого Брук, должно быть, взвешивала все плюсы и минусы. С одной стороны, все в школе могут перестать с ней общаться. С другой стороны, на ней не будет висеть клеймо наркоторговки. Наконец она подняла голову.

– Меня здесь и так почти не принимают, а если кто-нибудь еще и узнает, что я их сдала…

– Делай то, что правильно, родная, – сказал Сед.

– Ладно, – вздохнула она. – Моя сумка стояла около парты, и она была не застегнута. Кто-то из одноклассников увидел, что в школу заходят полицейские с собаками и показал пальцем в окно.

– И что же? – спросила Дана.

– За моей спиной раздался шорох, и не успела я оглянуться, как мою сумку стали нюхать собаки. Тот пакетик передавали из конца класса по рукам, наверное, от Райсона, но доказать я этого не могу. Это все, что я знаю, клянусь, – сказала Брук. – Я новенькая. Они возненавидят меня, если узнают, что я наябедничала на кого-то, но я правда не видела, у кого был этот пакет. Я клянусь. Мам, я даже в глаза не видела марихуану. Я не знала, что было в пакете, когда его достали из моей сумочки.