– Но тогда все равно у нас четверо женщин, – буркнул он. – Надя, Илона Альбертовна, Виктория и… э… Лена.

– Ира, – пропищало прелестное создание в сапогах на высоких каблуках, застенчиво глядя на него из-под длинных ресниц.

– Пусть едет Илона Альбертовна, – вмешалась Виктория. – Я остаюсь.

Подгорный зевнул и прикрыл рот ладонью.

– Все покидают затонувшую каравеллу, – пробормотал он, глядя на дом. – Женщины и дети – первыми!

– Милочка, вы уверены, что вам не надо ехать? – нерешительно спросила Илона Альбертовна у Виктории.

– Я вполне могу подождать несколько часов, – ответила она. Кирилл, хмурясь, отвернулся. Теперь, когда он более здраво оценивал сложившуюся ситуацию, он начал беспокоиться, что Виктории придется задержаться в этом странном доме, где творится черт знает что. Допустим, она поступила так потому, что не хотела с ним расставаться, но все равно, это было неразумно.

– Все готово! – весело доложил Толя Кошкину, вытирая руки.

– Колеса в порядке?

– В полном!

Филипп сел за руль и завел мотор. Тот приглушенно заурчал, и Ира, услышав этот звук, чуть не прослезилась.

Все-таки в доме уж очень, очень страшно.

– Садись в машину, – сказал ей Макс.

– А ты будешь здесь? – встревожилась она, только сейчас сообразив, что он остается.

– Я сказал, садись в машину!

Он почти затолкал ее в салон и захлопнул дверцу. Надя устроилась посередине на заднем сиденье. Лиза на переднем пристегивала ремень. Илона Альбертовна подошла к машине зятя, чтобы сесть, но заколебалась и обернулась к Виктории.

– Послушайте, деточка… – не противным, не ядовитым, а каким-то очень простым и человечным голосом проговорила вдова писателя. – Я… зачем мне? В конце концов… – она поглядела на светящиеся окна, – он же там, а я… Куда мне ехать? – Она горько покачала головой. – Я остаюсь, – решительно сказала Илона Альбертовна.

– Мама! – жалобно прошептала Лиза.

– Нет, – твердо ответила Илона Альбертовна. – Поезжайте без меня.

Воспользовавшись порывом великодушия у вредной старушки, Кирилл мягко, но настойчиво подтолкнул Викторию к машине.

– Виктория, ты видишь, как все сложилось… Надо ехать! Надо выбираться отсюда… А за меня не беспокойся! Ты же знаешь, я всегда смогу за себя постоять, если что…

– Кирилл, я не хочу ехать… Кирилл!

Но он уже затолкал ее в машину и захлопнул за ней дверцу.

Злясь на себя, на него, чуть не плача, Виктория видела, как каравелла медленно качнулась и стала уплывать назад. И ощущение у нее было – как у пассажира, покидающего гибнущий «Титаник» и знающего наверняка, что скоро, очень скоро корабль пойдет ко дну.

Почему-то все вернулись в дом, только когда машина, спустившись с холма, окончательно исчезла из виду. Не сговариваясь, прошли в гостиную на первом этаже и расселись по свободным местам.

– Может быть, чаю? – светским тоном предложила Илона Альбертовна, которой Дмитрий помог снять шубу.

Она перехватила иронический взгляд критика и прибавила:

– Не волнуйтесь! Я лично прослежу, чтобы его не отравили.

И вслед за этим ушла на кухню, отдавать указания домработнице.

– Теперь остается только ждать, – буркнул Кирилл, косясь за окно.

Уже произнеся эту фразу, он вспомнил, что она пришла к нему из недавнего романа Виктории и что в ее книге те, кто ждали, ничего хорошего не дождались. Невольно Кирилл надулся.

– Можно вас спросить? – без обиняков начал Макс, плюхнувшись на стул напротив капитана. – Кто, по-вашему, за всем этим стоит?

Кошкин поднял глаза.

– Вы о чем? – бесстрастно осведомился он.

– Я имею в виду, – Макс начал загибать пальцы, – убийство Евгении, отравление ее мужа, украденные телефоны и проколотые шины. Лично мне представляется, что это все звенья одной цепи.

– Пока я знаю столько же, сколько и вы, – тихо напомнил Кошкин.

– Ой ли? – сощурился Дмитрий Каверин.

– Ну хоть какая-то версия у вас должна быть? – подключился Подгорный. – В смысле, кто это сделал и зачем?

– В нашем деле, – заметил капитан, – версии без доказательств ничего не стоят. – Он обратился к Толе, который стоял у окна: – Машина Свечникова по-прежнему во дворе?

– Угу, – ответил Толя.

– Кто-нибудь из вас видел профессора после того, как он вышел из библиотеки?

Выяснилось, что никто его не видел.

– Не нравится мне все это, – проворчал Дмитрий.

Олег поднялся с места.

– Пошли, – сказал он Толе.

– Куда это вы? – забеспокоился Кирилл.

– Искать, – лаконично ответил капитан.

– Я с вами, – внезапно объявил Макс. – Две головы хорошо, а три…

– Четыре, – поправил его Кирилл. – Я тоже иду.

– Посчитайте и меня, чего уж там, – подал голос критик.

– Вы что, все уходите? – всполошился Дмитрий. – Ну уж нет! Я с вами!

– Дима, мы идем искать безвременно пропавшего профессора, – насмешливо сказал ему Подгорный. – Не факт, что он отыщется в живом, так сказать, виде. Ты что, детективов не читал?

– Да идите вы к черту с вашими детективами! – рассердился Каверин. – Я просто не желаю оставаться один, ясно? Этот дом действует мне на нервы!

– Чертовски разумное решение, – хмыкнул Кирилл. – Потому что в детективе того, кто откалывается от коллектива, обычно находят потом с рукояткой ножа, торчащей в груди.

– Или с простреленной головой, – вставил Макс.

– Или вообще без головы, – поддержал его критик.

Олег Кошкин обернулся и смерил шутников чрезвычайно цепким и даже, откровенно говоря, неприязненным взглядом.

– Простите, вы не могли бы на минуточку заткнуться? – очень кротко попросил он. – Или тогда уж оставайтесь здесь и не ходите со мной.

– Да нет, капитан, мы ничего, – сказал Подгорный, ухмыляясь во весь рот. – Лично я думаю, что на доктора произвела скверное впечатление смерть его друга, он пошел в туалет и потерял там сознание. Что-нибудь такое, о чем в детективах никогда не пишут, понимаете? А если он ударился головой и не может позвать на помощь…

– Мы не будем гадать, – ответил Кошкин, – а просто осмотрим подряд все помещения, начиная со второго этажа. Хотя, вообще-то, ваша версия довольно любопытна. Если найдете какое-нибудь закрытое помещение, куда не получается войти, обязательно скажите мне.

И они принялись за осмотр. Комната, заставленная старой мебелью и ящиками с каким-то хламом. Почти пустая комната, в которой только шкаф и два хромоногих стула. Комната без шкафов, со светлыми занавесками и испачканным мольбертом посередине. Спальня, судя по всему дамская, в которой все предметы завернуты в белые чехлы. На лицо Макса набежала тень.