я тебе не нужна, – скажи. Сделай одолжение. Уйду и не заплачу. А вола вертеть нечего».

«Соня!»

«Ничего не Соня! А будь любезен говорить на чистоту».

«Никакой супружеской верности я от тебя не требую. Но делить тов. Сандарова с какой-то там буржуазной шлюхой я тоже не намерена».

«Что? что? что такое?!»

Сандаров вскочил с дивана. Соня швырнула ему в лицо исписанный листок.

Сандаров взглянул на него и стиснул зубы.

«Тов. Бауэр, не думаю, чтобы такие скандалы соответствовали правилам коммунистической морали. Я предлагаю временно прервать нашу связь. Надеюсь, вы не возражаете? – Идите.»

Соня выбежала из комнаты.

Сандаров скомкал листок и бросил на пол. Потом поднял, разгладил и положил в ящик письменного стола.

VI.

Стрепетов поймал Сандарова у остановки трамвая.

«А я тебя ищу. Едем к Велярским».

«Ты с ума сошел. С какой стати я поеду».

«Чудак! Нина Георгиевна очаровательная женщина. Мне хочется вас свести».

«Ты ненормален».

«Почему? Нина Георгиевна интереснейшая женщина. И к коммунистам относится очень мило. У нее был знакомый коммунист, который безумно ее любил».

«Кто такой?»

«Пономарев какой-то. Армейский политрук».

«А где он теперь?»

«Кажется убит, – или умер от тифа, она сама точно не знает».

«Как ты сказал? Пономарев?»

«Да. – А ты его знаешь?»

«Нет! Что то не помню».

Стрепетов взял Сандарова под руку.

«Едем?»

«Да отстань, пожалуйста. Не хочу я знакомиться с твоей Велярской».

«Она ж тебе понравилась?»

«Что ж из этого?»

Сандаров вскочил в трамвай. Стрепетов досадливо фыркнул.

«Чорт с тобой. Не хочешь, не надо. У меня к тебе еще другие дела есть. Зайду к тебе завтра на службу».

Трамвай отошел. Стрепетов посмотрел вслед.

«Дурака валяет».

И пошел по бульвару.

VII.

Соня нашла Тарка в Бюро Ячейки.

«Я решила воспользоваться вашим предложением и поговорить с вами серьезно о Сандарове».

«А что случилось?»

«Нет, все то же. Но вы сами знаете, это всегда начинается с мелочей».

«Правильно! – Но все таки конкретно, что вы имеете в виду?»

«Во-первых, он совсем перестал заниматься делами».

«Ну, это не так страшно».

«Во-вторых, у него появилась мода ругать коммунистов».

«Это хуже».

«Потом он стал как то легкомысленно разговаривать, франтить».

Тарк взглянул на Соню.

«Скажите, – женщина здесь никакая не замешана?»

Соня молчала.

«Вы простите, что я вас так спрашиваю».

Соня сжала руки.

«Хорошо. Я вам скажу. Здесь замешана женщина».

Тарк обрадовался.

«А! Вот видите. – Кто такая? Вы ее знаете?»

«Нет! Я ее не видела. Но знаю фамилию».

«Ну!»

«Велярская».

Тарк высоко поднял брови.

«Велярская, Велярская. Позвольте».

Он вытащил из портфеля стопку бумаг.

«Конечно. Так и есть».

«Что такое?»

«Велярский – наш контрагент. Один из владельцев конторы „Производитель“. Это должно быть его жена».

Тарк заходил по комнате.

«Это может очень печально кончиться».

Соня повернулась к нему.

«Я забыла сказать. К нему последнее время часто ходит какой то Стрепетов. Спекулянт явный».

Тарк близко подошел к Соне.

«Необходимо последить за Сандаровым. Он может здорово влететь. Держите меня в курсе дела».

Соня молча кивнула головой.

Когда она ушла, Тарк покрутил головой и взялся за телефонную трубку.

«Николай! – Это – ты? – Приходи сейчас ко мне в Бюро. Я расскажу тебе пикантную историю».

VIII.

Велярская лежала на кушетке и читала.

Вошел муж. Поцеловал ручку.

«Я сегодня ужасно разозлилась на твоего Стрепетова. Нахальный мальчишка и дурак».

«Что случилось?»

«У вас, видите ли, какие-то дела в Главстрое; а я очень нравлюсь какому-то Сандарову, который в Главстрое. И вот я должна познакомиться с этим Сандаровым, что это очень важно для тебя, но и мне будет приятно, потому что Сандаров очень интересный».

«Какая ерунда!»

«Я на него накричала. Сказала, что он мерзавец, и выгнала вон».

«Правильно».

«Прошу тебя к нам его больше не звать. – Еще не хватало, чтобы я впутывалась в ваши дела».

«Да я его не уполномачивал с тобой об этом разговаривать».

«Я уже не знаю кто кого уполномачивал, но мне это в высшей степени противно».

«Ну, ну! Не так страшно. Никто тебя не неволит. Но если бы было необходимо, ты, думаю, не отказалась бы сделать это для меня».

Вошла горничная.

«Барыня, вас к телефону».

«Кто?»

«Не говорят».

«А какой голос, мужской или женский?»

«Мужской».

IX.

«Слушаю».

«Это – Нина Георгиевна Велярская?»

«Да. Кто говорит?»

«С вами говорит некто Тумин. Вы меня не знаете. Я привез вам привет от вашего знакомого Пономарева».

«Как? Он жив?»

«Нет, умер полгода назад от тифа. Разрешите мне зайти, я вам все расскажу».

«Пожалуйста! Буду очень рада».

«Когда прикажете?»

«Заходите завтра, – часа в три».

«Слушаюсь».

«Адрес вы знаете?»

«Знаю».

«Значит, жду вас».

«Непременно».

Муж сидел на кушетке. Перелистывал книжку.

«Кто это звонил?»

«От портнихи».

И поцеловала мужа в лоб.

X.

Перед заседанием Бюро, Тарк отозвал в сторону нескольких партийцев.

«Я вот насчет чего. Сегодня нам надо наметить кандидата на Партконференцию. Был разговор о Сандарове. Так?»

«Да».

«Я считаю его неподходящим».

«Почему?»

«Я всегда говорил, что он неустойчив, а теперь я в этом убедился».

«Говори ясней».

«Он задается; считаться с ячейкой перестал, разводит оппозицию, наводит критику. Интеллигент».

«Брось, Сандаров – испытанный партийный работник. Ему позволительно».

«Все так. Но есть в нем буржуазный душок, интеллигентский. Безусловно есть».

«Э, ерунду ты говоришь».

«Нет, не ерунду. И вот доказательства: – он спутался сейчас с спекулянтской бабой».

Партийцы разинули рты.

«Врешь!»

«Мало того, – с женой одного из наших контрагентов».

«Фу, чорт возьми».

«То-то и есть. Забросил дела. Шляется с каким-то шпингалетом по кабакам. И все такое».

«Откуда ты все это знаешь».

«Будьте покойны. Мне его жена говорила – Бауэр».

Партийцы покрутили головой.

«Нехорошо».

«То-то и есть: баба, вино. Нехватает еще карт».

«Ты бы с ним поговорил по-товарищески».

«Уполномочьте, – поговорю».

«Ладно. – Уполномочим».

Пробили часы.

«Товарищи! Пора начинать. Почти все в сборе. Ждать не будем».

Через два с половиной часа секретарша диктовала машинистке.

«Пункт третий. О кандидате на Партконференцию. Постановили. Наметить т. Тарк. Единогласно».

XI.

Ровно в три часа горничная доложила Велярской, что ее спрашивает Тумин.

Вошел хорошо одетый молодой человек. Поклонился и поцеловал протянутую ручку.

«Садитесь и рассказывайте».

«Рассказывать собственно нечего. Я познакомился с Пономаревым на фронте. Он мне много говорил о вас. Потом заболел тифом и умер. Просил, если я поеду в Москву, непременно зайти к вам и передать, что любит вас по-прежнему. Вот и все».

«Бедный Пономарев! – Мне его очень жаль. – Скажите, а что он вам про меня говорил?»

«Что вы замечательная женщина, что у вас удивительные глаза и руки, что вы какая-то необыкновенно живая, настоящая, – что если