Мое сердце было разбито – интересно, что мысли об убийстве Ксении возникали только в том контексте, что мне совсем не хотелось ее убивать. Тогда и появился новый повод остаться в городе. Другой был в том, что меня заинтриговала болтовня брата о доброй девушке, которую он встретил на кладбище. Признаюсь, я немного надеялся, что это Ксения познакомилась с братом и теперь вернется ко мне, потому что никто из них не был способен устоять перед тайной. Но это была не Ксения – это была другая девушка, я не сумел ее разглядеть, зимняя одежда, шарф на все лицо, что тут увидишь. К тому же меня отвлекло то, что она напала на брата, прыснула из баллончика ему в глаза. В глаза! Тоже мне добрая.

Я подбежал к брату, она убежала, но ладно, потом разыщу – вряд ли она успела забрать из склепа все личные вещи, это не выглядело так, будто она уходит надолго. Брат плакал, по лицу текли сопли, но он узнал меня по запаху, немного успокоился, перестал сильно размахивать руками. Я усадил его на землю, укутал своим пальто – сразу стало холодно и досадно, что снова придется ехать в химчистку, но что же поделать. Снова придется убивать – городок был всем хорош, но у жертв, у которых в таких местах обычно имелись щедрые накопления наличных, чтобы я мог не бедствовать, у жертв здесь почти ничего не было. Убивать ради денег – это казалось мне низким занятием, но снова – что же сделаешь? На меня вдруг снизошло – мэр будет хорошим вариантом. Потом придется уехать, точно придется, но в ее доме найдется достаточно, чтобы протянуть не только первое время. Идеи продолжались – не нужно будет уезжать, если я смогу обустроить пещеру в лесу получше. Такая жизнь могла бы пойти мне на пользу.

Брат жалостливо вопил, я утешал его, нервничал из-за того, что мы находимся на открытом месте днем, это было опасно, но я сомневался, что хоть что-то сможет заставить его сдвинуться с места сейчас. Не помогут ни насилие, ни ласка. Я присел рядом с братом, обнял его и пообещал:

– Я найду эту тварь. Найду и, не бойся, мой милый, больше она тебя не обидит.

Я пообещал, что мы будем теми, кто будет обижать, и – о чудо, брат перестал плакать. Позволил мне промыть глаза – бедный, они были совсем красные. Согласился вернуться в озеро. Ну хоть что-то хорошее сегодня. Я воспрянул духом, правда, мне немного для этого нужно, но тут еще и случилось намного более впечатляющее, чем послушность брата, чудо – зазвонил телефон. Это, конечно, не было событием само по себе. Событием было то, что звонила [Ксения]. Я вдохнул и выдохнул, поправил костюм, все очень быстро, чтобы не заставлять ее ждать. И взял трубку.

Наполеон писал так много, что я беспокоилась, следователь и монстр услышат, как он бьет пальцами по экрану. Мари скакала вокруг – и от волнения, и от адреналина, главврач переживала спокойнее, Повелительница топоров дремала в углу.

– Что делать, что же делать? – вопрошала Мари.

– Успокоиться? – предложила главврач.

Хорошее предложение, всем пойдет на пользу. Нужно было вытаскивать оттуда Наполеона, потому что монстр монстром, а вот следователь был неглупым и мог и услышать, и заметить телефон, и вообще – план, можно сказать, удался, но теперь все шло не по нему, и я не знала, что делать. Хотя нет, знала. Я отправила Наполеону сообщение и позвонила следователю. Он сразу же поднял трубку, начал рассказывать, как рад, что я ему звоню, а не он мне. Мы проговорили почти полчаса, я ждала, когда Наполеон вернется, следователь, должно быть, провожал своего монстра в озеро. Из новостей

– неинтересных: он все еще умолял меня о встрече,

– удивительных: Наполеон был уверен, что монстр – это брат следователя,

– страшных: следователь пообещал отыскать Мари и отомстить ей,

– спорных: Наполеон по взгляду следователя понял, что тот собирается убить мэра.

На этой новости проснулась Повелительница топоров и очень разволновалась. Мы убедили ее, что все в порядке, никто не собирается убивать мэра, затем ее мертвые убедили ее в том же – так оно выглядело, и она мирно уткнулась в телефон.

Нужно было обсуждать дальнейшие действия, но сегодня был последний перед зимним перерывом эпизод Толстушек против Худышек, и ох, никакой монстр не мог взволновать больше судьбы дурацкой Бетти, поэтому мы прервались на это. Мари, конечно, отправилась с нами (никому не было особо интересно, но главврач все равно представила ее как свою родственницу. Они были противоположностями друг друга – от цвета кожи до манер, но родственные отношения – это ведь сложная штука). Бетти продолжала тайком поедать чизкейки и хотдоги, набрала семь килограммов, но неведомым чудом осталась в проекте – мы ликовали всей лечебницей. Боюсь представить, что будет, когда она все-таки вылетит. Наверняка начнется хаос. Что там – я сама с удовольствием разгромлю свой кабинет, когда это случится.

На следующий день была раз в столетие уместная наполеоновская пятница. С утра всех смело наружу, остались только мы. Наполеон любовно вытер от отсутствующей пыли проигрыватель, внимательно оглядел пластинку, проверил иголку и запустил музыку. Меркьюри зашуршал и заорал на всю лечебницу.

– Я вообще надеялась, что мы обойдемся без этого, – сказала главврач, – ну знаешь, раз уж нам надо планировать детективную деятельность и все такое.

– Не обойдемся, – отрезал Наполеон. – Я и так для вас ритуал ломаю, сама знаешь, это к чему угодно привести может. – Он ненадолго задумался, а потом сказал: – Сам себе не верю, но так и быть, идемте.

Мы пошли на чердак, где из-за какой-то удивительной акустической хитрости пластинку было не слышно – то есть совсем, ни мелодии, ни отзвуков голоса. Поразительно. Если бы я так не ценила свои пятничные прогулки, пряталась бы здесь. Да что там, я пряталась бы здесь, сколько бы их ни ценила – потому что не всегда, знаете ли, хотелось выбираться в гадкую погоду, а я это делала.

– Никаких секретов у меня не останется такими темпами, – тихонько вздохнул Наполеон. Мари сочувственно потрепала по плечу, главврач порылась в карманах и угостила капсулой ____. За аккуратными рядами грядок Котика был небольшой чулан, он однажды показал мне, как туда попасть. В чулане хранились запасы его продукта. Мне хотелось бы угоститься и хотелось поделиться секретом, чтобы Наполеон не чувствовал себя таким одиноким. Но нужно было сохранять трезвость ума – ну и не чужой же секрет раскрывать. Нужен был мой.

– Это я убила отца, – сказала я.

Обычно ждешь какой-то реакции в такой момент. Мне досталось полнейшее равнодушие, даже Мари почему-то не удивилась.

– Это было немножко очевидно, дорогая, – подала голос Повелительница топоров. – Ты уж извини.

– Да ничего.

– Мы все по кругу поделимся секретами или сразу перейдем к планированию? – спросила Мари.

Мы решили обойтись без секретов, только главврач сочувственно блеснула на меня линзами. Мари засмотрелась на них, хоть что-то ее впечатлило.

Первая задача: проследить за безопасностью Мари – выглядела решенной. Мы договорились, что она останется в лечебнице. Необходимый минимум нужного у нее был с собой, остальное Наполеон и главврач заберут, когда мы со следователем пойдем на свидание. Идея свидания отчего-то претила мне сильнее, чем другие вещи, которые мне не нравилось делать, но приходилось.