незаконного налогового возврата, сфотографировало их и продало Соединенным Штатам. И министерство внутренней безопасности нарисовало схему, которую я показываю в фильме, на основе российских материалов, проданных американцам Г.

Мои источники просили меня не включать это Г. в фильм, так как оно, будучи тайным информатором США, подвергнется смертельному риску. Каково же было мое изумление, когда я его увидел в... зале кинотеатра «Октябрь» на показе своего фильма на Московском кинофестивале! Человек, продавший незаконно сфотографированные документы российского следствия, с официальным американским статусом тайного свидетеля по делу, связанному с убитым разоблачителем режима Магнитского, преспокойно возвращается в страну, «оккупированную» (по словам Браудера) преступниками в погонах, в город, где Магнитского зверски убили.

OCCRP, использовавшая материалы российского расследования, сообщает нам, что такого расследования не было. Организация также утверждает, что, хотя Хлебникова, зиц-председателя «Махаона», арестовали, суд над ним был тайным и государство, которое этот Хлебников обокрал, так ни копейки себе и не вернуло. Это неправда. Процесс над Хлебниковым в Тверском суде в 2011 году был открытым, и по решению суда в пользу казны было конфисковано 685 миллионов рублей, замороженных еще в 2008 году. Да, это лишь часть 5,4 украденного миллиарда, но почему организация-расследователь публикует явно тенденциозные, неверные утверждения? В чем разница между ошибкой и ложью? Какое слово мне следует употребить? Ошибаться может самый умный, тонкий и образованный человек и самый добросовестный тоже. Значит ли это, что мы всегда должны, потупив глазки, из деликатности называть ошибкой любую неправду? Как можно ошибиться в числах, датах, именах - я прекрасно могу себе представить, сам это делаю постоянно. Но взять и назвать «ошибочно» судебный процесс тайным? Каков механизм такой ошибки? Все просто. Как публикации об их дырявых отслеживаниях денег, так и эта лапша о тайном суде - политизированные заявления политической организации OCCRP.

В отличие от господ из этой организации и из Министерства внутренней безопасности США, не говоря уж о пропагандистах из команды Браудера, Павел Лапшов, в прошлом глава следственного департамента МВД, а ныне адвокат, не занимается подтасовками и умалчиваниями. Он сам, не дожидаясь вопроса, сказал мне: хотя считается, что конфискованные 685 миллионов рублей были частью украденных налоговых 5,4 миллиарда, он полагает, что доказательства тому - только косвенные. Потому что только на основании информации о банковских переводах стопроцентно доказать происхождение денег, пропущенных через несколько отмывочных фирм, - нельзя. Видимо, и показаний Хлебникова в этом деле, с точки зрения Лапшова, недостаточно. Впрочем, Павел подчеркивает, что это его личное мнение.

Неофициально он также говорит, что сильных юридических перспектив у новых уголовных преследований Браудера не видит. Лапшов даже сказал, что Браудер сыграл, на определенном этапе, позитивную роль для российской экономики, привлекая в страну инвестиции. Такая беспристрастность Павла Лапшова сейчас мне кажется совершенно поразительной. Человек, которому российский следователь дал такую объективную, положительную, в известном смысле, оценку взял и подленько запихал этого честного следователя в список Магнитского. И произошло это лишь в феврале 2016-го. Я не знаю, когда Браудер первый раз увидел мой фильм. Сам он утверждает, что кто-то из моих знакомых дал ему ссылку. Если это правда, то он мог получить доступ к версии ARTE уже в начале января 2016-го. И увидеть интервью Лапшова, в котором он разъясняет суть дела, увенчавшегося приговором Браудеру в 2013 году, этого, видимо, хватило, чтобы включить Лапшова в «Список Магнитского». Как бы там ни было, эта история заставила меня по-человечески, по-простому, сравнить этих двух людей, двух мужчин - американо-британского предпринимателя Браудера и российского следователя Лапшова. Я много слышал про коррумпированных ментов. И уважаемых предпринимателей. Но в этом случае у меня не было сомнений, кто из этих двух был достоин уважения, а кто - презрения.

Рассказы Браудера о том, как уводили украденные 230 миллионов, строятся, как и другие главы его саги, - по принципу упаковываемости в эдакий им составленный причинно-следственный товарняк. Все, что не габарит, - нещадно выкидывается. В выводе средств участвовали три компании - «Парфенион», «Рилэнд» и «Махаон». Браудер, рассказывая свою историю, сообщает, что еще до рейда сформировалась некая «банда Клюева», которая спланировала «кражу века». Частью этого плана был рейд с участием милиции, и дальше все происходило по плану. Клюев - владелец одного из участвовавших в афере банков, УБС. Якобы. На самом деле хотя Клюев и основал этот банк, но продал его в 2006-м, задолго до аферы, Семену Коробейникову. А вот Коробейников как раз в афере-то и участвовал. Правда, затем он как-то не очень удачно ступил на балкон строящегося пентхауса и полетел вниз. Неудачно для себя - он погиб, - но весьма удачно для тех, кто не хотел оставлять следствию ценного свидетеля.

При этом Браудер принижает значение Коробейникова, настаивая почему-то на том, что он был продавцом колготок. Я не знаю, откуда Браудер это взял; все, кто знал Коробейникова в 2007-м и 2008-м, говорят, что он был богачом с довольно-таки заметным размахом. Много жил за границей и имел три гражданства. Но главная проблема в браудеровских рассказах о банкире-преступнике Клюеве в том, что в банк УБС ушло гораздо меньше налоговых денег, чем в другой банк, к которому Клюев вообще никогда никакого отношения не имел. Счет «Парфениона», фирмы, получившей львиную долю этих 230 миллионов, был открыт не в УБС, а в банке «Интеркоммерц». Кто был его хозяином, Браудер нам не рассказывает - не называет. Может быть, просто потому, что «Интеркоммерц» никак не вписывается в причинноследственный ряд, выгодный для пиара. А может быть, есть и другие причины.

Мне часто задают вопрос: почему, если российские власти так страдают от этой истории и если все так, как излагает Некрасов, - почему эту удобную для Москвы правду уже давно и четко не изложили всему миру кремлевские пропагандисты? Или Некрасов один такой умный, а в Москве не могут додуматься, как разоблачить версию Браудера? Почему Путин, готовый тратить столько средств на пропагандистские ресурсы, подобные Russia Today, не заплатил опытным журналистам, чтобы они все как надо растолковали?

Простого ответа на этот вопрос у меня нет. А сложный - часть вывода, который я делаю из всей этой истории, и до него еще надо добраться.

Возможность высказаться была и у российских парламентариев, входящих в делегацию в ПАСЕ, где обсуждался доклад Гросса по делу Магнитского. Они были заранее, как и все, ознакомлены с докладом, могли подготовить ко времени обсуждения свои аргументы и защитить позицию Москвы. Но все возражения были эмоциональными - в духе того, как смеете