Тут мои мысли снова вернулись к лорду Штефану, и я задумалась. Кто ж ему зла желает? Кто ненавидит до такой степени, что даже на смертельное колдовство решился? Из слуг вряд ли кто магией владеет, я бы почувствовала. Но тогда откуда наговор взялся? Да еще и такой сильный!

Я вспомнила, как правую руку ледяным огнем обожгло, и поморщилась. Не везет ей сегодня. То в чужую злобу влезет, то арну попадется… Эх, как же не вовремя он вернулся! Еще немного, и я бы сумела с проклятием разобраться, а теперь думай, как его вывести, чтобы лорд Штефан ничего не заподозрил. Может, как убираться пойду, у порога ведро поставить? Захочет арн войти, оно и загремит, предупредит, поможет от кровати отойти. Или лучше выждать, пока граф из замка уедет?

Голоса, раздавшиеся за дверью, заставили меня отвлечься от размышлений.

– Уверен, что сработает? – очень тихо спрашивал какой-то мужчина.

В душе нехорошее предчувствие заворочалось, и я настороженно прислушалась.

– Не сомневайтесь, – отвечал второй. Его голос показался мне смутно знакомым, где-то я его уже слышала. – Сделаю все так, что комар носа не подточит, или, как в Стобарде говорят, никто запах крысы не учует.

– Смотри, если кто-нибудь заподозрит…

– Обижаете! Никто не догадается. Порошок легко в вине растворится, через пять минут и следа не останется.

– Проследи, чтобы арн выпил.

– Не волнуйтесь. Лорд Штефан завсегда перед сном бокал иргинского пьет.

Я вспомнила стоящий на столе в спальне у арна графин с вином, и душу сдавило нехорошее предчувствие.

– Вот, держи.

За дверью что-то звякнуло.

– Сделай все, как нужно.

– Не извольте беспокоиться.

В коридоре послышались удаляющиеся шаги, а потом все смолкло.

Я вытерла о фартук вспотевшие ладони и задумалась. Арна снова пытаются убить. Мать-Создательница! И что мне делать? Рассказать дану Кражичу? Или попытаться самой злодеев выследить? Нет, самой нельзя. Если граф меня в своей комнате застанет, да еще и с отравленным вином, точно убьет. Лучше управляющего найти и ему все объяснить, а уж он пусть арну докладывает. Только бы успеть...

Я быстро набросала на бумаге то, что слышала, выбежала из комнаты и помчалась по коридору.

– Куда несешься, сварнова дочка?

Салта, будь она неладна, словно из-под земли выскочила. В руках у нее было то самое ведро с тряпками, что я Станке отдала. И как старшая успевает? Следит она за мной, что ли?

– Я тебе чем велела заниматься? – завелась злобная баба. – Ты почему в комнате у милорда не убралась?

Я попыталась знаками объяснить, что наведу порядок в покоях во время обеда, но старшая не обратила на мои объяснения никакого внимания.

– Что ты мне тут машешь? Опять самовольничаешь? – насупилась она. Красная родинка между ее бровями угрожающе дрогнула. – Делай, как я велела! И нечего умничать, тут и поумнее тебя найдутся!

Салта схватила меня за руку и потащила к лестнице.

– Вот же негодная девка, – на ходу, шипела она. – Что ни скажи, все по своему сделает! Никакого сладу с ней нет! Чего глазюками ворочаешь? У-у, лишманка!

Она тянула меня за собой, не переставая поливать отборной бранью, а я смотрела на ее короткую шею, на крупные уши с толстыми мочками, на трясущиеся от гнева щеки и представляла, что старшая неожиданно взлетает в воздух и оказывается далеко-далеко от Белвиля. Вот хоть в снежном Берцике, где кроме медведей да морских котов никто не живет.

– Все-то вас толкать и пинать нужно, чтобы вы работали, – без устали ворчала старшая. – Ленивицы!

Она запыхалась, но темп не сбавляла и вскоре уже стучалась в графскую спальню.

– Милорд? – приоткрыв дверь, позвала старшая и обернулась ко мне. – Видишь, нету никого, – буркнула она, втолкнула меня в комнату и вошла следом.

Я тут же увидела стоящий на столике графин с вином. Интересно, отраву уже успели подсыпать? Может, разбить его ненароком? Пусть уж лучше меня выругают и денег лишат, чем арн в эор отправится…

– Ну? Чего стоишь? – не унималась Салта. – Ждешь, что я уйду? Не дождешься. Я тут останусь, прослежу, что бы ты убралась как следует. За вами, бездельниками, цельный день присмотр нужен!

Она сложила на груди свои толстые руки и злобно насупилась.

– Чего мнешься? Бери тряпку и начинай!

Мне не оставалось ничего другого, как взяться за уборку. Я сходила за водой, под пристальным взглядом Салты вымыла полы и протерла пыль, и уже собирала тряпки, когда дверь открылась, и в комнату стремительно вошел арн. Создательница! Все-таки не успела...

– Что вы тут делаете? – уставился на нас хозяин. – Почему ты опять здесь?

Взгляд его остановился на мне, стал темнеть, наливаясь алой злобой, на руках когти появились.

Я торопливо поклонилась и указала на старшую. Вот и пусть теперь отдувается, с меня-то взять нечего, я приказ выполняла. А кто его отдал? Верно. Дурная баба.

– Я ведь, кажется, предупреждал, чтобы мои покои убирали когда я обедаю? – обратился граф к Салте.

– Ваше сиятельство, так я думала, пока вы с гостями заняты…

Старшая побледнела. Видать, не ждала от хозяина такой отповеди, привыкла, что все под ее дудку пляшут. Забылась.

– Вы слишком много думаете, дана Салта, – резко сказал арн. – В то время, как должны просто выполнять мои приказы. Это понятно?

Глаза его ярко полыхнули.

Старшая струхнула и сделала крошечный шаг назад, но потом опомнилась и попыталась улыбнуться. Только вот губы у нее дрожали, никак в угодливую улыбку не складывались, отчего лицо казалось жалким и старым. Видно было, что старшая боится – сильно, до одури, до мурашек. Но характер поганый и тут не давал покоя, не могла она замолчать да смириться, все норовила на своем настоять.

– Я спрашиваю, понятно? – снова спросил лорд Штефан и, подойдя к столу, налил в бокал вина, а меня будто холодной волной изнутри ударило. Мать-Создательница! А если отрава уже там?

Раздумывать было некогда. Я шагнула вперед, будто собираясь ведро забрать, споткнулась о край ковра, и, падая, зацепилась за арна и выбила из его рук бокал. А там и столик с графином не устоял. Правильно сестра Драгомира нас учила! Главное, верно рассчитать траекторию.

– Рагж! – выругался лорд Штефан, разглядывая растекающиеся по серому камзолу винные потеки. – Что ж ты такая неловкая? – посмотрел он на меня.

Как ни странно, злости в его голосе не было. Скорее, недовольство на произошедшее. И глаза снова синими стали. И мелькнуло в них что-то, за сердце взяло, в душу проникло...

– А я вам говорила, милорд, что девка бестолковая, – встряла Салта, обрывая мои мечтания. – Все у нее из рук валится, работать не любит, со старшими пререкается…