средах! Я вот прямо точно не помню, но направление известно! Да хрен с ним, найдем хорошего гипнотизера, выудим из мозгов что надо. Скорее бы конец лекции!

– Как препода зовут? – спросил я Ашхацаву, когда лектор начал складывать свои бумаги в папочку.

– Ростислав Станиславович, не перепутай, – тщательно выговорил абхаз.

Я схватил свой чемоданчик и побежал к выходу из аудитории. Наперерез мне двинулась Лиза. Ого, какую скорость она развила! Но я успеваю!

– Панов! – крикнула она, когда поняла, что меня не догнать.

– Потом, Лиза, все потом! Некогда! – И я припустил за скрывающимся в переходе лектором.

А он, видать, тоже куда-то торопился. Дистанция между нами сокращалась, но очень уж понемногу. А кричать ему вслед как-то не комильфо. Так, куда это он? А-а-а-а, а я думал… В сортир человек спешил. Понятное дело, скорости это придает лучше любого допинга.

Я скромно дождался в стороне, когда препод выйдет, зажав папочку под мышкой и вытирая руки носовым платком. Ну вот, рассовал все по местам, можно и побеспокоить.

– Ростислав Станиславович, разрешите вас на секунду?

Он остановился, посмотрел на меня с легким удивлением и столь же малозаметным раздражением.

– Вы что-то хотели спросить?

– Панов, пятый курс лечфака. Извините, а у вас нет контактов профессора Морозова? Игоря Александровича. Мне для научной работы надо задать несколько вопросов по теме одной его статьи.

Беспроигрышный вариант. Многие студенты пишут научные работы. В отсутствие интернета информацию можно накопать только в библиотеке. А если есть возможность, то просто подойти и спросить у нужного человека. Если это не что-то сверхсекретное, то сведения легко получить.

– Морозов… Морозов… – потер лоб препод. – Надо на кафедре посмотреть. Вам срочно?

– Хотелось бы побыстрее, а то колхоз, знаете ли…

Никакой картошки у меня не предвиделось, но Ростислав Станиславович этого не знал.

– Ну пойдемте со мной.

* * *

Нашелся телефончик. Препод даже предлагал с кафедрального аппарата позвонить, но я отказался. Изобразил скромнягу. У меня вон двушка в кармане есть, из автомата звякну.

Иду по коридору, никого не трогаю. Настроение отличное. Helicobacter pylori – это такая ракета, которая может закинуть меня в медицинский космос! И, что немаловажно, есть специалист, и ему эта проблема не чужда. Потому что ученые – люди не очень свободные. Есть тематика, в рамках которой надо проводить исследования. А прибежать, крикнуть «Эврика!» и заниматься гениальным озарением – так не работает. Финансирования не дадут, не говоря уж о всяких прочих проблемах.

– Здравствуйте, Панов!

Знакомый голос какой-то. Молодой, приятный, ласкает ухо. Развернулся. О, старая подруга! Лейтенант Видных. Одета в форму, мой взгляд опустился вниз. М-да… Юбка ниже колен – это моветон. В будущем следачки начнут позволять себе больше. Ушивать под фигуру форму, ходить на каблуках…

– Здравствуйте, Анна Петровна. Какими судьбами? Всех злодеев поймали?

– Нет, несколько еще бродит на свободе, – улыбнулась дознавательница. – Вот, приходила на военную кафедру. Для очистки совести, конечно. Там у вас списано все давно, так что если и было где-то, выяснить не удастся.

Ей, наверное, не с кем поговорить. Иначе зачем она бы сейчас стояла и рассказывала о своей работе такие подробности? Или надеется на мартини? Вроде его я ей обещал. Но поезд ушел. Не до соблазнения молоденьких милиционерш сейчас. Хотя… Кофе выпить с ней можно. Телефончик взять. Мало ли, вдруг пригодится.

– Хотите анекдот про милиционеров, товарищ лейтенант?

Насмешил – победил. Безотказное правило в общении со слабым полом.

– Не пошлый хоть?

– Нет, но мне нравится ход ваших мыслей.

– Ну рассказывайте свой анекдот, – хохотнув, согласилась Видных.

– Для повышения качества работы с населением всем постовым милиционерам раздали часы. Электронные. Но после того как посыпались жалобы, что те часто отвечают в стиле «двенадцать разделить на тридцать семь», поменяли на механику. Проводят инструктаж с экзаменом, все как положено. Преподаватель объясняет принцип определения времени: «Когда большая стрелка на двенадцать – это ноль минут. А если на шесть – тридцать. Маленькая стрелка показывает, сколько часов». Все сдали зачет. Подходит гражданин к постовому, спрашивает, который час. Тот: «Три часа, а скока минут – ишшо неизвестно».

А она красиво смеется. Не жеманничает, не кривляется. Хороший, искренний смех.

Анна Петровна осторожно промокнула платочком слезинку в уголке глаза и махнула рукой:

– Надо же, не слышала. Ишшо… – И она снова захохотала.

Где-то на краю поля зрения я заметил Баринова. Он прошел, остановился. Наверное, увидел нас. Нехорошо он как-то посмотрел. Злость, испуг и недоумение. По крайней мере так мне показалось. Что-то с тобой, паренек, нечисто. Где-то насчет Панова накосячил, и сильно. У кого там был лозунг «Не забудем, не простим»? Не помню уже. Но теперь он и мой, наверное.

Кофе дознавательница пить не захотела, сославшись на занятость. А телефончик дала. Рабочий и домашний. Вернее, ментовской общаги на Каширском шоссе, дом восемь, корпус два. Знаю я этот дом. Когда в сентябре девяносто девятого взорвали дом шесть, корпус три, чуть не вся московская скорая ездила на то, что осталось. Спасатели, разборы завалов. Да уж, еще раз на такое смотреть желания нет.

До следующей пары осталось еще несколько минут. Я вышел на улицу, зашел в телефонную будку, в которой кто-то умудрился выбить одно боковое стекло. Бросил в монетоприемник свою двушку, набрал номер. Два гудка, три, четыре… Подняли.

– Алло, – ответил женский голос. Ассистентка какая-то, наверное.

– Здравствуйте, меня зовут Андрей Николаевич Панов. Могу я поговорить с Игорем Александровичем?

– Подождите, сейчас позову.

Удаляющиеся шаги после короткого стука трубки о стол, ожидание. Ну, давай, судьбинушка, не подведи!

– Морозов, слушаю вас, – ответил какой-то мужчина через пару минут.

– Игорь Александрович, здравствуйте, мы могли бы с вами встретиться? Я по поводу одной вашей старой работы… У меня пара вопросов возникла… Послезавтра? У вас, в Институте питания? В какое время вам удобнее?

Глава 9

Вот и вторник наступил. Раннее утречко. Проклятый будильник! Побриться, позавтракать – и в путь. По идее, сегодня еще занятия, последний день перед тем как народ уедет на сельхозработы, но я воробей стреляный. Вместо того чтобы о твоем отсутствии узнавали после прогула, надо просто договориться заранее. Тогда и отрабатывать не всегда придется.

Одежка поглажена с вечера, лежит стопочкой. Бутеров нарубить – и в путь. Лебензон меня беспокоил мало. Вряд ли он пойдет на открытый конфликт. Оно ему надо? А Лиза вчера так и не позвонила. Наверное, обиделась, что я убежал. Ну и ладно, переживу. Зато в теннис играть учиться не надо. Несомненная польза.

В этом визите к небожителям