А вслух согласился:

– Мог и выжить. Особенно если для приемки и удержания ухваченного здесь вещества Даритель использует глубокий и прочный бетонный бассейн. Да еще и с решеткой поверху, чтобы пойманные кузнечики не разбежались.

– Я, у-у? – предложил тем временем мохнатик достать трон. Наверное, уже прикинул, насколько удобно расположится на широком сиденье его массивный зад.

– Спешка нужна при… – начал было Загребной, но тут же махнул рукой: – Рано тебе еще о таком думать… Одни вон уже достали на свои зубастые головы, и где они сейчас? Лучше сбегай и принеси веревок побольше. Попытаемся поднять этот подарочек, не касаясь его, и подвесить рядом с нашим первым трофеем.

Чернявый убежал, а Дим грустно предположил:

– И весь собранный бамбук уйдет на сооружение нового помоста?

– Ну что ты, что ты! Совсем считать разучился? – укорил его глава семейства. – Бамбука нам на все про все – о-го-го как… не хватит. Придется вам еще две ходки сделать. Причем сестры вас будут сопровождать с арбалетами. Мало ли кто встретится…

Сестры тут же задрали носики от оказанного им доверия и чуть ли не взяли на прицел старшего брата. Как будто они его не охранять собрались, а конвоировать. Пришлось показать им «козу», дабы не зазнавались. Ну и уточнить следовало:

– Так что, прямо сейчас идти?

– Вначале трон поднимем на высоту, а потом сразу и отправляйтесь. Мы сами с матерью начнем помост возводить.

– А вдруг Даритель повторно черную дыру устроит?

– Сомневаюсь. Пусть с итогами второй разберется. Да и мы будем начеку, сразу отпрыгнем за пределы воронки, оттолкнувшись самыми длинными шестами.

Тут и мохнатик примчался с несколькими мотками веревок, показывая в оскале свои здоровенные зубы:

– Бу-у! О-о! – что понималось всеми как «Булат обижается, ему скучно».

– Ничего, – ворчал Дим, раскладывая веревки. – Пусть отдыхает, пока молодой. Вырастет до нашего возраста, станет «большевиком», вот тогда и напашется, как негр на плантации. Вспоминать будет радостные минуты безделья.

Семен в частых лекциях по истории довольно подробно и о событиях на Земле излагал. Обрисовывал, так сказать, основные вехи исторического развития. Так что само понятие плантации уже давно ассоциировалось у молодых охотников только со словосочетанием «рабский труд». И от посадки и взращивания той же капусты (как и любой другой культуры) парни открещивались с завидной фантазией.

Продели концы веревок в отверстия на спинке трона довольно быстро. И касаться не пришлось иномирского предмета. А вот с поднятием на нужную высоту пришлось повозиться. Все-таки вес музейной мебели раз в восемь превосходил вес отдельно взятой составляющей трансформатора. Никак не удавалось дать должную натяжку, да с гарантией, что сей громоздкий предмет не рухнет кому-нибудь на голову. Да и помост в случае чего мог он проломить.

В итоге провозились долго, веревок ушло втрое от намечавшегося, и трон оказался на одной высоте с деталью лишь благодаря созданным для веревок подпоркам. Прочные шесты еще и сами удерживались на месте распорками.

– Зато теперь вес нескольких тел выдержит эта система веревок, – утверждал довольный Семен. – В случае опасности мы можем на них повиснуть и провести наблюдения непосредственного «зрачка» черной дыры.

И тут же отправил старших детей за бамбуком. Ведь такое понятие, как время суток, в Пятом отсутствовало полностью. Только женщины как-то умели определять месяцы и довольно примерно дни как таковые. Причем в последнем случае для этого использовались наблюдения за прирученными фазанами и им подобными птицами семейства куриных. Дело в том, что по каким-то своим внутренним часам птицы несли одно яйцо раз в сутки. По крайней мере, ведущая отсчет времени трияса именно так утверждала распорядок дня. Ночью считались шесть часов сна, а посреди дня, после обеда, давалось еще два часа сна. А ведь кто-то постоянно сидел на вахте, да и бывали периоды затяжных авралов, когда трое суток сливались в одни.

Две ходки вымотали парней до крайности. Да и отец с матерью работали как заводные, не разгибая спин и не останавливаясь даже на краткий перерыв. Глядя на них, самому было бы стыдно признаваться в усталости.

Единственные, кто радовался от всей души начавшемуся авралу, – это лихие арбалетчицы. Слишком редко они прежде отходили от дома на такое огромное расстояние и сейчас тешились от всей души. Но и к делу относились ответственно, поглядывая по сторонам с утроенным вниманием.

Ребята сбросили наземь вторую спарку стволов, покосились на родителей, переглянулись и уже собрались отправляться в путь третий раз. Но Семен их остановил:

– Помогите нам завершить верхний настил. Кэрри, смотри по сторонам. Алла, иди смени Булата, пусть бежит сюда. Что-то мне это кресло не нравится…

Пока закончили возведение помоста, отиравшийся по периметру воронки Булат присматривался издалека. Но толком ничего так и не увидел. А когда оказался на помосте, присмотрелся к трону, подойдя вплотную. Еще и подсказка ему последовала:

– Самая толстая доска сиденья и пустоты в подлокотниках…

– Давно вижу, что там нечто, но никак разобраться не могу… – признался малый. – Если так, с ходу, то внутри доски нечто похожее на мыло. Да плюс четыре цилиндрика с жидкой ртутью. Ты такую в лаборатории у себя используешь… из шестого слоя достаешь…

– Сходится с моими выводами. Мыло – взрывчатка. Цилиндрики – подрывные капсюли. А дальше?

– Ну… в одном подлокотнике вроде как кусок кожи или ткани, свернутый в трубочку. Во втором – какой-то камень, сам по себе являющийся меткой и залитый чем-то упругим. Вполне возможно, что вещество сходно с растительной живицей.

– О! Вот это молодец! – засиял счастливый отец, не скупясь на похвалы. – Талантище какой растет! Гений! Уже сейчас всех нас перерос в умении познавать суть вещей! Браво, малыш!

Еще ни разу так Булата при всех не хвалили, он зарделся и застеснялся, а потому не сразу добавил:

– Если нажать на вот эти узоры на спинке, то тайники в подлокотниках откроются.

Теперь уже и мать не удержалась:

– Умница! Весь в отца! – но тут же схватила ребенка за руку после понятного жеста мужа, уводя подальше от воронки и стоящего в ее центре помоста.

Ушли за ними и старшенькие дети, разочарованные тем, что не им удалось рассмотреть загадочные тайники. И только оставшись один, Семен надавил на указанные узоры. Медленно давил, осторожно. А потому вздрогнул и покрылся липким потом, когда раздалось неожиданное шипение, а крышка тайника резко подскочила вверх и откинулась в сторону.

Перевел дыхание. Чуть успокоился. И только потом взял в руки туго скрученную полоску тонкого пергамента.

Когда пергамент оказался развернут, на нем легко прочиталось короткое послание, изобилующее ошибками, присущими только что прибывшим в Россию иностранцам: