– Он и так старается.

– Вижу я, как он старается. Дурью он мается.

– Данечка – хороший! Он…

Но Татьяна не стала ее слушать.

– Ну, завела старую песню! – отмахнулась она от сестры. – То у тебя Гошка хороший был. Теперь Данин черед пришел. Помяни мое слово, испортишь ты парня! Как первого разбаловала, так и второго испортишь. Ему строгость нужна, а ты его балуешь без меры!

– Он…

Но Татьяна только отмахнулась.

– Молчи! Умоляю, молчи! Не до тебя сегодня! Голова болит, прямо раскалывается! Что же делать-то теперь? Где работу искать? Зима, все теплые местечки расхватаны. Как жить-то будем, коли меня уволят? Накопленные денежки быстро разойдутся. С голоду ноги протянем.

– Может быть, у Бориса попросим?

– Нет! – твердо произнесла Татьяна. – Достаточно и того, что он нам уже дал. Главное, операцию тебе сделали.

– Да почему же не попросить, коли он даст?

– Не будем мы брать у него денег! Сказано тебе!

– Но почему?

– Не нравится мне, как этот тип на нашего Даньку поглядывает! Вот почему!

Катерина ахнула. А Татьяна продолжила:

– Гошка нам деньги должен дать, если что, а не Борис его. Ведь ты сама, глупая твоя голова, подумай! Если у Бориса есть деньги, чтобы нам дать, значит, и у Гошика они есть. Ведь Гошка с Борисом в равных долях этот салон купили! Понимаешь?

– Понимаю, да что же делать, если у Гошеньки своих трат предостаточно?

– Ничего! Поделится! Нужно его заставить!

И пока сестры обсуждали, как им жить дальше, если Татьяну прогонят с прежнего места, подруги переваривали услышанное. Выходит, вот кто были те люди, которым Борис давал деньги. Лева не ошибся. Борис действительно давал деньги. И облагодетельствованных было трое – родная тетка его Гошика, его мать и его братишка.

А деньги – пять тысяч евро – Борис дал на операцию матери Гошика. Оставалось только удивляться, как это все понимать.

Ох, не зря они подозревали Татьяну! Явно у той имелся мотив желать зла Гошику. Она же могла желать зла и Эрике. Ведь Татьяна сама призналась, что хозяйка из Эрики была никакая, да еще и противная, зануда и деспотичная. Впрочем, если уж она собственному мужу, который ее обожал и содержал, закатывала истерики, то нетрудно себе представить, как должна была хамить Эрика прислуге.

Эрика наверняка отрывалась на безответной Татьяне по полной программе. Вот Татьяна и возненавидела свою хозяйку. Она бы давно ушла с этой работы, но не могла позволить себе этого. Ведь у нее на руках была больная сестра и малолетний племянник. Правда, их мог бы взять на содержание старший сын сестры – Гошик. Но у него были дела поинтереснее. Конечно, куда веселее просаживать тысячи в ночных клубах.

И постепенно Татьяна возненавидела и племянника тоже. Ведь он мог бы избавить ее от непосильной ноши и от работы у противной Эрики. Но вместо этого Гошик предпочитал тратить денежки в казино и ночных клубах. А Татьяна была вынуждена терпеть обиды и оскорбления.

– Это она ее убила!

– К гадалке не ходи! Она!

– Она Эрику ненавидела!

– Ага! А заодно еще и Гошку подставила!

– Его она тоже ненавидит!

Одним словом, пока сестры совещались, что и как им придется продать или заложить из имущества и у кого они еще могут взять в долг, если придет совсем уж крайняя нужда, подруги уже полностью убедили самих себя в виновности Татьяны.

Но одно дело убедить себя, а совсем другое дело убедить следователя. Тут одних подозрений будет недостаточно. Следствию нужны улики. А где их раздобыть? Опросить свидетелей? Но каких? Наверняка хитрая Татьяна не сама явилась в салон, чтобы подбросить ампулу с ядом. И, кстати сказать, у следователя неизбежно возникнет вопрос, а где этот яд вообще раздобыла недалекая и не слишком образованная провинциалка? И как она умудрилась его запаять в стеклянную ампулу?

Тем не менее домой подруги возвращались с твердым убеждением, что преступника они вычислили. Теперь дело за малым. Найти доказательства. Что при этом будет с ее больной сестрой и маленьким Даней, подруги старались не думать. Иначе получалось, что убийцу нужно не наказать, а пожалеть.

– Ведь если она Эрику решилась отравить и у нее все получилось в лучшем виде, то это ей может и понравиться!

– Тогда она и следующую проблему, которая у нее в жизни возникнет, может решить подобным способом!

– И неизвестно, сколько еще людей погибнет, если мы будем молчать!

– Даню жалко. Он еще слишком мал, чтобы взять на себя заботу о матери.

– Да.

– Без Татьяны они пропадут!

– И что? Предлагаешь все ей простить?

– Мальчика жалко, – повторила Леся.

Кира замолчала и засопела. Даню и его маму ей тоже было безумно жалко. Эрику и Гошика жалко было гораздо меньше. Но ведь убийство – не способ решения проблем!

– Звонят, – сказала она задумавшейся Лесе. – Твой телефон.

Леся взглянула на высветившийся номер и шепнула:

– Жанна. Алло! Да, Жанночка! Это я. Я тебя слушаю.

Кире не удавалось разобрать ничего из их разговора. Но она одно поняла точно: подруга страшно возбуждена.

– Что-то случилось? – спросила она у Леси, когда та закончила разговор и сидела молча с отсутствующим видом. – Леся! Что-то случилось?

– Случилось.

– А что?

– Погоди. Дай в себя прийти.

– Что-то важное?

Леся молча кивнула:

– Важное!

И, собравшись с мыслями, произнесла:

– Представляешь, еще одно убийство!

– Ай!

– И снова в семье Эрики!

Только чудом Кира не потеряла управление.

– Кто? Кто же на этот раз?

– Брат ее мужа – Николай.

– Он прилетел на похороны Эрики?

– Откуда прилетел?

– Ну, из ее родного Уранска.

– А-а-а… Нет, я так поняла, что он давно живет в Питере.

– И как же его убили?

– Точно так же, как Эрику. Только на сей раз яд попал к нему в организм с перчаток.

– С перчаток?

– Преступник смазал ядом внутреннюю поверхность кожаных перчаток. На улице прохладно, так что тот перчатки надел, едва выйдя из дома своего брата. Одним словом, до автобусной остановки он так и не дошел. Его нашли прямо во дворе.

– Выходит, все-таки Татьяна?

– Она была сегодня дома у Эрики, – мрачно произнесла Леся. – И имела возможность смазать перчатки Николая ядом.