– Я думал, Джордж с тобой.

– Нет, а разве он не дома?

Я махнул хвостом.

– Нет, и обычно к этому времени он уже возвращается.

– Алфи, он показался мне немного сердитым, когда я видела его сегодня. Он пытался скрыть это, но все время говорил, как это несправедливо, что меня скоро здесь не будет. Я старалась успокоить его, уверяла, что всегда буду присматривать за ним, но не думаю, что он на это купился. В любом случае ему, наверное, нужно немного побыть одному.

– Я знаю, он уже достаточно взрослый, но… Тигрица, не хочу тебя волновать, однако в последнее время он подолгу где-то пропадает. Сначала я думал, что он навещает Хану. Так и есть, но не целый же день он там торчит? В общем, ума не приложу, куда он мотается. Я спрашивал у Рокки, Элвиса и Нелли, но они тоже не знают. Похоже, он и с ними проводит не так много времени.

– А спросить у самого Джорджа? Или это не сработает?

– Нет, он сразу ершится, даже когда я спрашиваю, не голоден ли он. – Мой милый котенок становился угрюмым, немногословным, совсем как тинейджер, но ведь кошки обычно не ведут себя так. Хотя, должен признать, что ситуация с Тигрицей все перевернула с ног на голову.

– Алфи, тебе придется проследить за ним, просто чтобы убедиться, что он в безопасности.

– Обычно именно я предлагаю такие вещи, – усмехнулся я. Это же очевидно. Как я сам не додумался? Впрочем, в суматохе последних дней это и не удивительно.

– Только смотри, чтобы он тебя не заметил. Вряд ли ему понравится, что за ним следят.

– Да уж, и мне совсем не хочется, чтобы ко всем проблемам добавилась еще и ссора с Джорджем.

– Пожалуйста, не забудь рассказать мне, что ты узнаешь. Если я смогу, то выйду на улицу, но, если нет, буду ждать тебя здесь. Даже если моя семья будет дома, они сейчас так грустят, что, возможно, позволят тебе зайти.

– Хорошо, Тигрица. Прежде чем заняться делами двуногих, я выясню, все ли в порядке с Джорджем и где он проводит время.

Если Джордж и вел себя, как подросток, я надеялся, что он не совершает подростковых глупостей и не нарывается на неприятности. Спасибо, мы этого нахлебались, с нас хватит.

Я как бы невзначай выяснил, что Джордж собирается навестить Тигрицу, и стал подстерегать его в засаде. К несчастью, стоял жуткий холод, и я дрожал в кустах в палисаднике у дома Тигрицы. У меня довольно богатый опыт слежки, но за Джорджем я никогда еще не следил, хоть и присматривал за ним. И, должен признаться, это совсем другое дело. Сейчас я чувствовал себя предателем, пусть даже в глубине души сознавал, что действую для его же блага. Я не возражал против того, чтобы дать ему свободу, но мне важно было знать, что он в безопасности. Я хотел убедиться, что он осторожен и ему ничего не угрожает.

Конечно, мне бы следовало радоваться тому, что он гуляет днем – если бы он шастал по ночам, это добавило бы страхов и тревог. Он мог общаться с кошками-хулиганами, драться, охотиться, озорничать. Хотя, если бы за ним такое было замечено, я бы обратился к Бачку. Мне и в самом деле пора прекратить беспокоиться на ровном месте, тем более что реальных проблем и так хватает.

Впрочем, по собственному опыту могу сказать, что в жизни всегда так: чем больше неприятностей, тем сильнее беспокойство. Это порочный круг: когда все хорошо, мы наслаждаемся настоящим и стараемся не думать о плохих временах, но, как только сгущаются тучи, думаем только о том, что станет еще хуже. В общем, пока я караулил Джорджа, я заставил себя сосредоточиться на радостях жизни. Ну, во-первых, светило солнце. Да, было холодно и ветрено, зато не лил дождь. У меня прекрасные семьи и друзья. Да, возможно, я теряю Тигрицу, но мне повезло, что мы до сих пор вместе, и каждый день рядом с ней – как подарок. Хотя ее уход уж никак не назовешь подарком – скорее, наоборот.

Счастливые моменты и поводы для оптимизма почти закончились, но тут наконец появился Джордж. Он не заметил меня и припустил вниз по Эдгар-Роуд, к лужайке, где мы обычно встречались с нашими друзьями-кошками. Я последовал за ним, держась на безопасном расстоянии, прячась за фонарными столбами, но Джордж ни разу не оглянулся. На поляне никого не оказалось, но он уверенно прошел мимо. Совершенно очевидно, что он держал путь не туда. Я следовал за ним, не зная, куда он направляется, и мне стало не по себе. Когда Джордж остановился у невзрачного домика с заросшим садом и неприветливым хозяином, мои худшие опасения подтвердились.

Я наблюдал издалека, пока Джордж играл в густом кустарнике, заполонившем сад. Наверное, это и в самом деле весело – бегать в таких джунглях, продираться сквозь заросли ежевики и высокой травы, карабкаться по низкому дереву с толстым стволом и обвисшими ветками. В саду не было ни цветов, ни ярких красок. Но затеряться в нем ничего не стоило, и я очень надеялся, что Джорджу ничего не угрожает. Я устроился поудобнее, чтобы присматривать за ним.

Наигравшись в саду, он запрыгнул на подоконник и заглянул внутрь. И в следующее мгновение в окне появился старик, которого мы видели на Хэллоуин, и сердито застучал тростью по стеклу. Джордж сидел на подоконнике и выглядел удивленным. Или растерянным. Я подполз как можно ближе и притаился за кустом у стены дома. Что, если этот человек обидит Джорджа? Старик злобно потрясал кулаком и размахивал палкой. Теперь я видел его отчетливее, чем тогда в сумерках. Я смутно слышал, как он кричит: «Проваливай!». Джордж постучал лапкой по стеклу и спрыгнул вниз, приветственно подняв хвост. Я быстро побежал домой.

Всю дорогу я пытался осмыслить увиденное. Похоже, Джордж вполне освоился в саду, но старику это не нравится. Беда в том, что Джордж не очень-то хорошо понимает сигналы – взять хотя бы историю с Шанель, которая, как он думал, ему симпатизировала, а на самом деле не выказывала ничего, кроме презрения. Но разве я мог обсуждать это с Джорджем, не выдавая, что следил за ним? Вот именно: не мог.

Словом, к куче моих забот добавилась еще одна; теперь нужно было приглядывать и за Джорджем. Если он повадился бегать в этот сад, я должен обеспечить ему безопасность. Трость выглядела угрожающе и могла покалечить малыша. Да и сам старик не внушал доверия. Если верить Гудвинам, он и впрямь опасен… Я содрогнулся.

На обратном пути меня мучила и другая дилемма: говорить Тигрице или нет. С одной стороны, я не хотел ее волновать, но, с другой, она просила относиться к ней, как обычно. К тому же у меня появилась смутная надежда, что она могла бы осторожно расспросить Джорджа об этом или, по крайней мере, попытаться выяснить, в чем дело. В конце концов, с ней он еще разговаривал и даже откровенничал, в то время как меня по большей части избегал. О да, он рассказывал мне о Хане, но это выглядело так, будто он делает это потому что должен, а не потому что хочет. Наши непринужденные отношения, когда мы вместе ходили на тусовки, гонялись за листьями, болтали с другими кошками, а по вечерам обсуждали события дня, казалось, остались в прошлом.

Я лишь надеялся, что это не навсегда.

Я успел прибежать домой незадолго до возвращения Джорджа. По дороге я заскочил к Тигрице, но кошачья дверца оказалась заперта, и в саду никого не было. Я решил, что она отдыхает. Каждый раз, когда я видел ее, она казалась еще слабее, и мысль о том, что однажды я приду и не застану ее, сводила меня с ума.