– Я хотел тебя спасти.

– Ты не дал мне выбора. Просто решил за меня.

– Каждая минута была на счету! И когда я усаживал тебя на корабль, даже представить не мог, что Кефтиу пострадает сильнее всего. Я же не знал, что придет Великая Волна, а вслед за ней Чума! – Гилас помолчал. – Но ты права. В Така Зими тебя отправили из-за меня. Прости.

Пирра опустила взгляд:

– Если бы не ты, я сгорела бы заживо или стала пленницей Воронов. Я рада, что ты нашел меня.

Подняв голову, Пирра увидела, что Гилас смотрит на нее. Что означает выражение его золотисто-карих глаз, понять было трудно.

– А я рад снова тебя видеть, Пирра, – тихо произнес он.

Девочка залилась краской.

– Правда?

– Да. Очень.

Пирра покраснела еще сильнее и закусила губу.

– Я… тоже рада тебя видеть.

Снова повисло молчание.

По концу палки полз жук. Вот-вот свалится в огонь. Но Гилас взял палку и отнес его на безопасное расстояние от костра. А потом мальчик вышел, бормоча себе под нос, что сейчас наберет еловых веток – надо же им на чем-то спать.

Пока Пирра дожидалась возвращения Гиласа, от тепла ее начало клонить в сон. Мысли стали вялыми, спутанными. Вот она опять в подвале, над головой раздается треск пламени, а сквозь щели под крышку люка просачивается дым…

Вдруг Пирра вздрогнула и проснулась.

– Усерреф! – воскликнула девочка.

Эхо тоже закричала, и в пещеру вбежал Гилас.

– Что случилось?

– Как же я раньше не подумала? Усерреф вернется, увидит, что осталось от Така Зими, и решит, что меня нет в живых!

Гилас озадаченно уставился на нее:

– И что с того? Ты ведь жива.

– Нет, ты не понимаешь! Когда я болела, заставила Усеррефа поклясться, что если я умру, он заберет кинжал и уничтожит его. Значит, теперь… Бедный Усерреф!

Пирра живо представила, как египтянин с ужасом глядит на дымящиеся руины Така Зими. Усерреф будет совершенно раздавлен. Он ведь всю жизнь посвятил тому, чтобы оберегать Пирру!

– Пирра! – окликнул ее Гилас. – Ты меня слышишь? Я спросил – где сейчас кинжал?

Девочка сглотнула ком в горле.

– Я его спрятала, как только мы приплыли на Кефтиу. Но мать в тот же день отправила меня в Така Зими, и я не успела достать кинжал из тайника…

– Так где он? – перебил Гилас.

– В Доме Богини.

– В Доме Богини… – повторил Гилас. – А он сейчас стоит пустой. Никто его не охраняет. Воронам остается только зайти и взять кинжал.

– Им ни за что не найти мой тайник, – возразила Пирра. – Даже если десять лет на поиски потратят. Да и вообще, они ведь не знают, что кинжал там. Думают, он у меня.

Мальчик и девочка погрузились в задумчивое молчание.

– Нельзя его там оставлять, – наконец произнес Гилас. – Пока кинжал существует, он представляет угрозу.

– Верно. Мы должны добраться до кинжала раньше Воронов и уничтожить его.

«Да, вот только как?» – подумал Гилас. Легче сказать, чем сделать. В кузнице на Талакрее Акастос говорил ему, что кинжалу Короносов не страшна даже самая жаркая печь, созданная человеком. Его способно уничтожить только божество.

Но где искать богов? Они покинули Кефтиу, все до единого.

– Мало того, если Вороны нас выследят, мы приведем их прямо к кинжалу, – добавила Пирра.

– Мне тоже эта мысль в голову пришла, – кивнул Гилас. – Но придется рискнуть.

Их взгляды встретились.

– Вот только как искать Дом Богини? Пирра, я понятия не имею, где мы. А ты знаешь?

Гиласу приснилась Исси, и он проснулся с ноющей болью в сердце.

Было еще темно, Пирра крепко спала. Гилас тихонько собрался на охоту. Чтобы скрыть свой запах, он обмазался золой, потом взял пращу и крадучись ступил на снег.

Небо начинало светлеть, лес постепенно пробуждался. С ели на него глядела лесная куница, над головой трещали две сойки. Значит, Вороны далеко: будь они поблизости, вся живность попряталась бы.

В тусклом сером свете Гилас увидел, что повсюду кипит жизнь: вот в снегу остались тонкие, похожие на ножевые разрезы следы от совиных крыльев – это хищница нырнула вниз за полевкой. А вот следы барсука: кажется, будто здесь проходил маленький, но очень деловитый медведь. Но следов львиных лап нет.

Сердце заныло еще сильнее. Как же Гилас скучает по Разбойнице! И по ее оживленному фырканью, когда она хотела что-то сказать ему на львином языке, и по неудачным попыткам подкрасться к нему незамеченной. Почему-то, когда Разбойница была с ним, казалось, что Исси тоже рядом. Чутье подсказывало: если Гилас будет приглядывать за Разбойницей, то и Покровительница Зверей позаботится о его сестренке.

Охота шла удачно. Гилас подстрелил зайца, жевавшего ивовую кору, и двух куропаток. Голову зайца Гилас водрузил на дерево в качестве подношения богу Горы Дикти, лапы оставил Покровительнице Зверей, а одну из куропаток, не удержавшись, положил под кустом для Разбойницы.

Невыносимо думать, что она где-то бродит совсем одна! А если Гилас не найдет ее, львица так и останется одна на всю жизнь. Вот только долго она не протянет. Льву без прайда не выжить.

– Разбойница! – тихонько позвал Гилас.

Скользнувшая мимо ласка мельком взглянула на мальчика, а ворон опустился на ветку с протяжным «Кар!».

– Разбойница, ты где?

Тут ворон расправил крылья и взлетел. С ветки посыпался снег.

– Где ты?

* * *

В голосе Гиласа звучало столько тоски, что Пирра спряталась за валуном. Только бы он ее не заметил!

Лишь через некоторое время Пирра подошла к нему. Гилас сидел на корточках на снегу и ощипывал куропатку. Он выглядел таким печальным и уязвимым, что Пирре стало его жаль.

– Хорошо выспалась? – спросил Гилас, не поднимая головы.

Девочка ответила не сразу. Слабость еще не прошла, но о своей немощи она говорить не хотела. Вместо этого спросила, не видел ли Гилас Эхо.

Гилас ножом указал на скалу:

– Там сидит, добычу высматривает.

Пирра разглядела точку, смутно напоминавшую сокола. Вдруг Эхо несколько раз дернула головой, потом расправила крылья и ухнула вниз, в овраг. Пирру будто потянуло следом за ней. Казалось, еще чуть-чуть, и она тоже полетит… Но нет.

– Не тех ты птиц выбираешь, Эхо, – пробормотал Гилас. – С сороками лучше не связывайся.