— Стоять на месте! Что вы здесь делаете? — услышала она резкий женский голос. Женщина! Это была женщина, к тому же, так же, как и она, Зина, дрожащая от страха. — Крестовская поняла это по тому, как этот голос дрогнул. Тогда она немного расслабилась.

— Осматриваю территорию, — спокойно ответила Зина. — Опустите фонарь — в глаза бьет.

Она не рассчитывала, что это сработает, однако женщина действительно отвела фонарик в сторону и стремительно двинулась к Зине. Очень скоро Крестовская разглядела высокую, статную женщину лет 30–35, с ярко-рыжими короткими волосами и модной шестимесячной завивкой. Даже такой слабый фонарик в руке Зины позволил разглядеть ей все эти подробности.

К удивлению Крестовской, женщина выглядела достаточно элегантно: на ней было темное драповое пальто и модные ботинки на каблуке. Зина нахмурилась — не такую обитательницу подвала она готова была увидеть.

Это было странно, но несмотря на свой элегантный внешний вид, женщина, судя по ее поведению, ориентировалась в подвале достаточно хорошо.

— Зачем вы полезли сюда?! Я вас спрашиваю! Кто вы такая, что здесь делаете? — В голосе женщины звучала сильная агрессивность, и Крестовская поняла, что это от страха. Незнакомка боялась не меньше нее.

— Дверь была открыта, вот я и вошла, — спокойно сказала Зина.

— Здесь нельзя находиться! Покиньте подвал немедленно! Это служебная территория, запрещено! — Голос женщины дрожал, но тем не менее был требовательным.

Зина открыла сумку и достала небольшую красную книжечку, которой снабдил ее Бершадов. Сунула буквально под нос подошедшей незнакомке.

— Первый отдел, следственное управление НКВД, — прокомментировала Крестовская. — А кто вы, позвольте узнать?

— Ох, хорошо-то как… — Реакция женщины очень удивила Зинаиду. — А я-то думала, что опять… — она с облегчением рассмеялась. — Я начальница жилконторы по этому дому. Катерина Громовская меня зовут.

— Зачем же вы полезли в подвал? — искренне удивилась Зина.

— Так я мимо проходила и через окно подвала увидела ваш фонарик, — воскликнула женщина, — свет, в смысле. А здесь подвал не запирается, это такая моя головная боль! Ну, я и побежала. В последние дни с этим подвалом столько всего происходит. Труп ведь нашли… Вы знаете? Ужас-то какой! Милиция здесь постоянно, и зеваки шастают. Так я сама лично за всем и слежу. Но ночью еще никто не приходил. Вот я и подумала — мало ли что! Лучше проверить…

— Не боялись — вот так, ночью, одна? — улыбнулась Зина.

— Страшно боялась, — выдохнула начальница жилконторы. — Знаете, я этого подвала страсть как боюсь! Особенно теперь.

— Вас, конечно, допрашивали, — не спросила, а утверждающе произнесла Крестовская.

— Ну да! Конечно! А что я могла сказать? Что я знаю? Ничего не знаю. Я и понятия не имела, что такое может быть… А скажите… Вот вы сейчас зачем сюда пришли? Из-за собаки или из-за Белой девочки?

— Белой девочки? А, вы имеете в виду убийство, — поняла Зина. — Подождите, а собака тут при чем?

— Как при чем? — Женщина нервно огляделась по сторонам и понизила голос: — Собака, которая труп нашла… Ее ж отравили!

— Что? — выдохнула Зина.

— Вчера утром умерла. Я даже подумала, что вы из ветеринарки, когда разглядела, что вы женщина… Хозяин уверен, что собака съела что-то здесь, в подвале, когда труп нашла. На полу, наверное, яд разбросан был. Сегодня утром и умерла… Хозяин такой скандал устроил… Я пообещала, что подвал уберут, замоют, чтоб никакого яда не было. Но так все это неприятно…

— А хозяина собаки вы хорошо знаете? — поинтересовалась Зина.

— Ну как хорошо? Он в этом дворе уже лет десять живет. Отставной военный, кажется. Я многих жильцов знаю, особенно тех, кто приходит ко мне скандалить — крыша, там, течет, в подвале не убрано, трубы прохудились… Вот таких хорошо знаю, — она вздохнула. — А что я? Город денег не дает, вот и не делается ничего. А этот тихий был, спокойный вроде. Никогда не скандалил, жаловаться не приходил. Только вот как пес его умер, совсем разбушевался. Ну тут я его понимаю, конечно…

— Хозяин собаки в этом доме живет?

— Нет, дом напротив, он там на втором этаже.

— А вы?

Женщина назвала адрес, и Зина удивилась — это был тот самый дом, в котором проживали супруги Раевские.

— А он отнес труп собаки в ветеринарную больницу, чтобы определить, от чего собака умерла? — продолжила Крестовская.

— Отнес, — кивнула женщина. — Но результатов пока нет. Сказали, завтра или послезавтра будут.

Зина достала из записной книжки листок, написала номер и дала ей:

— Это мой служебный номер. Как только хозяин узнает результаты и придет к вам, позвоните мне.

— Да, конечно позвоню, — женщина спрятала записку с телефоном в сумку и уже собиралась было уходить.

— А скажите, — вдруг остановила ее Крестовская, — местная шпана, любители выпить, в этот подвал никогда не залазят?

— Нет, что вы, — покачала головой начальница жилконторы. — Они собираются на спортплощадке неподалеку отсюда. Этот подвал дурной славой пользуется. Все жильцы его боятся. По доброй воле никто не заходит. Ну а теперь и подавно заходить не будут.

— Почему? — удивилась Зина.

— Так два года назад повесился в нем один жилец. Вот прямо на трубе — видите? — посередине. И вы не поверите — с тех пор дверь в этом подвале просто невозможно починить, все замки ломаются! Прямо как заколдовано. Ставим замок, он проработает два-три дня — и все, полностью выходит из строя, рассыпается, ничего нельзя сделать. Мы два года с этой дверью бьемся, и все бесполезно. Все жильцы об этом знают и проклятое место обходят стороной.

— А вы работали тогда, когда он повесился? — Крестовская буквально вцепилась в начальницу.

— Да, — кивнула та. — Я только пришла на это место. Помню, неделю проработала, и вдруг такое… Шуму было! Скандал… И ощущения страшные…

— А отчего повесился, расследовали?

— Да кто ж его знает! Одни говорили, что с работы его уволили. Другие — что жена ушла. Да кто ж знает в точности, что там произошло? Он записку оставил, милиция потому и не расследовала. Ведь это же самоубийство. А разговоры ходили разные.

— Интересно, — задумалась Зина. — А хозяин собаки уже тогда в доме жил? — вдруг спросила.

— Так он давно здесь живет.

— А собак, кошек у вас в подвалах не травят? — продолжала Крестовская.

— Нет, что вы. Я такого не позволяю! — возмутилась начальница.

— Ну а девочку погибшую вы знали?

— Хорошо знала, — кивнула, вздохнув, Громовская, — мы ведь соседи. В соседних подъездах живем. Такая девочка была хорошая! И семья порядочная. Мама очень приветливая. О них никто дурного слова не мог сказать. Горе-то какое… Даже подумать страшно.