Я хотел.

Смотрел на нее, завернутую в огромный махровый халат, на ее мокрые волосы, свисающие слипшимися прядями, на маленькие ножки в больших тапках. Смотрел и не мог налюбоваться ее стеснительной улыбкой. Она открывалась – осторожно, медленно, но неизбежно. Да по-другому и быть не могло. Просто слишком долго мы общались, слишком многим делились, чтобы и дальше оставаться безучастными друг к другу.

– Так какое кольцо? – присела она в кресло, одним этим жестом пытаясь установить между нами дистанцию, которой совершенно точно не было.

– Ты так расстроилась, что я почувствовал себя настоящим подлецом…

– Еще бы! Так красиво от меня еще ни один мужчина не улепетывал! – возмущенно заметила она.

– Ты же знаешь, как я отношусь к браку. Хорошее дело браком не назовут, – попытался я перевести все в шутку.

– Тогда зачем кольцо? – прямо спросила Соня, поражая своей открытостью.

– Хочу, чтобы ты простила меня.

– За обман? – прищурилась она, с самым независимым видом отправляя в рот сочную клубнику.

– За умалчивание некоторых фактов, – извернулся я, не желая называть свой поступок таким громким словом. – Примешь?

Бархатная коробочка перекочевала в ее руки, но любоваться на украшение Софья не спешила. Все так же продолжала смотреть на меня, пытаясь увидеть на моем лице… Что? Я и сам не знал, чего она ждет.

– Ты сейчас даришь мне подарок как мой друг, мой начальник или любовник? – выдала она, пряча взгляд, но голос был твердым.

Если честно, я даже растерялся от такого вопроса, не ожидая услышать подобное из ее уст. Сам я о том, чтобы расставить все точки над «и» прямо сейчас, даже не думал. Я заказал это кольцо без задней мысли, просто потому что действительно хотел извиниться, но как кто я извинялся?

– Как мужчина, – ответил я, скрывая мягкую полуулыбку. – Как мужчина, который провинился перед дорогой ему женщиной.

– Я дорога тебе? – ни капли веселья, только серьезные нотки.

– Дороже, чем остальные, – не стал скрывать я правды, не желая обнадеживать ее. Розовые очки еще ни разу никому не помогали.

Молчание затягивалось. Соня вертела коробочку в руках, но через несколько минут все же открыла ее, оценивая корону из золота коротким:

– Красивое. Но я вынуждена отказаться.

– Почему? – опешил я, нервно усмехнувшись.

Отказа с ее стороны совершенно точно не ждал. Уж как она вцепилась в чужое кольцо, а тут свое, подарок. Подарок, за который я ничего не просил взамен. Надеялся, но не просил.

– Потому что мне не хочется быть дороже, чем остальные. Я хочу гораздо больше. Хочу отношений, – призналась она, глядя мне прямо в глаза.

– Нет, – ответил я четко, не думая ни секунды.

Просто не мог обещать ей того, чего никогда не дам. Кому-нибудь другому – запросто, но ей нагло врать не хотел, да и не мог. Она для меня действительно была дороже, чем остальные, но я никогда не забывал о пропасти в семь лет между нами. С такой разницей можно рассчитывать на короткие встречи без обязательств, на дружбу, но не на длительные отношения. Просто потому, что у нас слишком разные приоритеты и слишком разное понимание этих самых отношений.

– Пять лет назад меня бы запросто посадили в тюрьму за такие отношения, а ведь тогда мне уже было двадцать два, – попытался я ей мягко преподнести причину.

– Не прошла отговорка, – усмехнулась Соня, возвращая коробочку на стол, на котором нас дожидался поздний ужин. – Спасибо, но я не приму.

– Софья, не делай из мухи слона.

– Я уже озвучила тебе свои пожелания. Ставки сделаны, ставок больше нет. Вскрываемся, Никита Андреевич.

Поднявшись, она вернулась обратно в спальню, но я успел заметить, как Соня вышла на балкон. Сидел. Нет, не растерянный, не раздавленный. Даже не удивленный ее прямотой. Думал. Думал о том, могу ли позволить себе эти отношения. Не одну-две-три встречи под покровом ночи. Не переписки в течение дня. А именно отношения, совместные планы, поездки, упреки и притирания. Соня была дорога мне, я не хотел бы терять ее, но отношения – это слишком сложно. И дело не в верности, а в том, что, если эти отношения не заладятся, я потеряю не только женщину, но и друга.

Усмехнувшись, я забрал коробочку и пошел на балкон. Решительность – ее не было, но имелось кое-что другое. Желание. Желание не потерять ту, что каким-то образом забралась прямо в сердце, расковыряв к чертовой матери все защитные барьеры.

Ладони легли на перила по обеим сторонам от нее, пальцы сжались на холодном металле, а я полной грудью вдохнул аромат ее кожи. От нее пахло чем-то свежим, едва уловимым. Лаймом или лимоном. В бассейне купались запозднившиеся обитатели отеля, но вокруг стояла приятная тишина. Та тишина, в которой и рождается истина.

Открыв коробочку, я достал кольцо и молча надел его на указательный палец правой Сониной руки. Ладони с силой прокатились вверх по ее талии, чуть сжимая, но я мог бы сжать куда крепче. Хотел сжать крепче, но боялся причинить ей боль. Любую боль.

– Пойдем ужинать? Говорят, в этом отеле готовят чудесное куриное филе под сладким соусом. Или, если хочешь, могу заказать тебе рыбу…

– Рыбу? – притворно удивилась она, а я чувствовал на ее губах улыбку. – Пожалуй, одного рыбного блюда в наших отношениях достаточно. А еще я очень люблю курицу.

– Потому и заказал, – прикоснулся я губами к ее щеке.

Потому что мог. Потому что хотел ее целовать.

Ощущение, когда прыгаешь с крутого обрыва прямо в море, не сравнимо ни с чем. Особенно если высота этого обрыва метров так десять. Дух захватывает, а один-единственный шаг приравнивается к последнему шагу в бездну. На этот шаг нужна вся имеющаяся решимость, вся смелость…

Именно этот шаг я и сделала, когда поставила Никиту перед фактом. Просто мне до зубного скрежета надоело играть. Надоело ходить вокруг да около, тогда как я давно уже знала, чего хочу. И я хотела отношений.

Так всегда бывает. Ты смотришь на человека и понимаешь, что это то самое. Возможно, не осознаешь этого сразу, открещиваешься от своих внутренних ощущений, но себя не обманешь. Именно поэтому я и приперла мужчину к стенке. Уже сейчас понимала, что друзьями нам не остаться. Да и не была я готова к тому, чтобы переспать пару раз и разбежаться. С кем-то другим – вполне реально, но не с тем, кто знает тебя даже лучше, чем ты. Таких людей сердцем отпустить почти невозможно.

Этот вечер стал началом чего-то большого. Плохого? Хорошего? Выматывающего или окрыляющего? Никто из нас не мог сказать этого наперед, но мне нравилось сидеть с Никитой вот так на одном диване перед телевизором. Нравилось делиться ужином и забираться вилкой в его тарелку, потому что под крышками оказались разные блюда. Нравилось пробовать из его рук закуски в тарталетках и дразнить его клубникой. Нравилось…