В этот вечер между нами будто лопнула невидимая струна. Без нее даже дышать стало легче. Мы снова были Ехидной и Охотником, снова были друзьями и даже чуточку больше.

Его поцелуи. Я смеялась.

Нет, они не были плохими, неправильными или противными. Наоборот. Просто он их у меня воровал. Сидела-сидела, никого не трогала – и оп! А меня уже поцеловали. И дальше сидим, будто ничего не произошло. Фильм смотрим, точнее, делаем вид, что смотрим, потому что рассказать, о чем была история, я не смогла бы при всем желании. Меня в этот момент чужие губы интересовали. Теплые, напористые и слегка шершавые.

С каждым поцелуем оторваться от Никиты было все сложнее. Мы уже переползли в горизонтальную плоскость, занимаясь исключительно друг другом. Поздний ужин был позабыт, а шаловливые руки давно пробрались под халат, с нетерпимой осторожностью, с нежностью изучая каждый изгиб. Сегодня все было по-другому.

Тогда – каждый его жест казался острее, грубее, а сегодня… Это было чувственно, как если бы он считал меня хрупкой статуэткой, боясь навредить неосторожным касанием. Я же… Я отыгрывалась по полной. Жадно касалась его обнаженных плеч, спины. Перебирала пальцами волосы, чуть сжимая. Слегка прикусывала зубами кожу на его шее. Наслаждалась и бессовестно лапала задницу, облаченную в домашние штаны.

– Не страшно? – спросил он игриво, улыбаясь искренне, беззаботно. Пряча в темно-зеленых глазах опасный огонь желания.

– Я не боюсь тебя, – произнесла на выдохе, едва он поднял меня на руки, собираясь перенести в спальню.

– А я тебя боюсь.

Сколько было в этих словах признания? Сколько было искренности? Изменения в жизни всегда страшат, но так ли это важно, когда сердце замирает и тут же бьется чаще. Когда в чужих глазах сосредоточен весь твой мир. Когда тяжесть чужого тела будоражит, пленит, отключает любые мысли, а губы пухнут от поцелуев, конца и края которым нет.

– Подождешь? Я быстро, – кивнул он на дверь, ведущую в ванную комнату.

– Буду ждать. И я честно ждала. Стянула с себя халат, расправила постель, красиво улеглась, поправила одеяло, повернулась по-другому, чтобы одеяло сползало с бедра, распушила волосы по подушке, приподняла грудь в чашках лифа и… Заснула. Бессовестно заснула, ощущая на губах короткий поцелуй.

– Я не могу спать, когда ты так пристально на меня смотришь, – заметила я, не открывая глаз.

По ощущениям сейчас было раннее утро, но заявить с уверенностью я этого не могла. Была точно уверена, что мне снилось этой ночью что-то классное. Улыбка не сходила с моих губ. Правда, это, скорее всего, было из-за того, что чужая рука очень по-свойски меня обнимала, прижимая к горячему телу.

– Я для того и смотрю. Сколько можно спать? – прошептали совсем рядом, губами касаясь моего уха.

– Который час?

– Почти шесть.

– О нет! – простонала я, понимая, что могла бы еще спать и спать.

– О да! – набросился на меня Никита, буквально скрывая нас под одеялом. – Теперь ты точно не отвертишься! Только ты могла заснуть перед самым интересным!

– Ну, не настолько-то там и интересно… – дразнила я его, пытаясь отвоевать собственные трусы.

– Ах так? Тогда моли о пощаде, несчастная!

Трудно оставаться безучастной, когда чужие губы изучают твои, углубляя и без того бесстыдный поцелуй. Касания обжигали, лишали не только разума, но и воздуха. Глубокие вдохи чередовались с рваными выдохами, а я плавилась в его объятиях, ощущая, как пылает под его ладонями моя кожа.

Он не пропускал ни миллиметра. Покрывал поцелуями каждый участок. Извилистая дорожка спускалась все ниже, а я едва ли контролировала собственные возгласы и всхлипы. Приглушенный стон ворвался в спальню, когда его губы прикоснулись к внутренней стороне бедра. Смущалась.

Не могла смотреть на него, прикрывалась подушкой, но Никиту это вот вообще не беспокоило. Его язык вырисовывал такие узоры, что мне одновременно становилось и стыдно, и страшно.

– Не надо! – взмолилась я, пытаясь выбраться из его крепких объятий. Твердо удерживал мои ягодицы, не давая выбраться.

– Я же говорил, что ты будешь молить о пощаде. – Темные глаза опасно блеснули, а я поняла, что попала.

Действительно попала в его сети, потому что этот раунд был за ним.

Сминала простыни пальцами. Откинувшись на подушки, видела только потолок. Да и видела ли? Просто растворилась в ощущениях и эмоциях. Было немного щекотно ощущать чужое теплое дыхание, но Никита специально играл. Чуть прихватывал губами бусину клитора, проводил языком по влажным складкам и тут же дул на них, а у меня ноги покрывались мурашками. О чем я думала в этот момент? О том, что сахарная депиляция продержится еще недели две точно, а потом это испытание для девичей чести придется повторить.

– Нет-нет-нет! – молила я, едва чужой кончик языка забирался в самое нутро, кружил вокруг входа. Нежно, но в то же время нетерпеливо. – Да…

Сама себя не понимала. Казалось, Никита знал мое тело куда лучше, чем я сама. Его руки гладили живот, пальцы впивались в талию, ягодицы, постоянно подтягивая ближе. Я не пыталась убегать – само собой получалось. Просто это почти невозможно – лежать, не двигаясь, когда твое тело покрывают такими горячими и бессовестными поцелуями. Когда ты понимаешь, что хочешь большего.

– Мне нравится, как ты реагируешь, – поделился мужчина своими размышлениями, накрывая меня своим телом.

В его плечи я вцепилась, как утопающий в спасательный круг. Замерла, задержала дыхание, хотя воздуха вообще не хватало. Хотелось вдохнуть полной грудью, но не получалось. Чувствовала горячий влажный член, что пристраивался, осторожно, слегка надавливая на вход. Один толчок – мягкий, едва-едва. Кусала его губы, подозревая, что сейчас вполне могу прокусить до крови. Второй толчок – окончательно лишающий воздуха, но дарующий нечто более важное, более ценное. Пальцы на ногах сжимались, хотелось свести ноги вместе, но Никита не давал.

Третий толчок – самый глубокий. Он вошел до конца, до той самой точки, когда остро ощущаешь член стенками влагалища. Когда каждое движение распаляет еще сильнее, а руки сжимают чужие плечи, ногти рисуют красные полосы на коже, но ты не контролируешь себя. Просто не можешь, потому что тебя нет и мыслей нет – ничего нет. Есть только чувства и движения – размеренные, неторопливые, глубокие.

Разве можно наслаждаться чужими губами?

Можно. Можно ловить их своими, сжимать и посасывать, чувствуя себя до безумия развратной. Можно перевернуться, оседлать любимого мужчину, захватить его руки в плен и попробовать самой. Аккуратно, осторожно, медленно, но… недолго, потому что инициативу все равно перехватят.

Но пыталась дразнить. Оказывается, женщины тоже могут дразнить. Грудью. Никита так смешно пытался поймать мои соски, а я не давалась, все время отклоняясь назад. Доигралась. Не представляла, насколько он сильный. Теперь уже не я удерживала его руки. Он крепко держал за моей спиной мои, сжимая запястья одной своей лапищей. Вторая же рука не давала мне сдвинуться, а его толчки – безумные, дерзкие, быстрые… Вот где я ощутила всю его мощь, все не использованные до этого момента ресурсы.