Колл перелистнул несколько страниц.

Ненавижу приносить животных для экспериментов Константина, но выносить человеческие тела из больниц еще хуже.

Колл через силу заставил себя перевернуть страницу. Он будто читал триллер, еще страшнее. Триллер про него самого.

«Я не Константин», – сказал он себе. Но поверить в это сейчас стало труднее. Анастасия считала его Константином. И мастер Джозеф. Единственным человеком, уверенным, что это не так, была Тамара. Она верила, что Колл – это Колл, самостоятельная личность. Аарон тоже в него верил. И чем это для него закончилось…

Случилось кое-что ужасное. Я слишком устал и не смог принести Константину труп с кладбища, тогда он призвал воздушного элементаля, и мы полетели в больницу. Мы приземлились на вертолетной площадке, и это показалось ему смешным. Он помог мне спуститься по лестнице, и на минуту я решил, что вернулся тот брат, которого я знал, который всегда обо мне заботился. Я спросил, зачем он взял меня с собой, и он ответил, что просто хочет повеселиться вместе.

Мы прошли мимо морга дальше по коридору, в отделение интенсивной терапии. С помощью магии воздуха он скрыл нас от взглядов медсестер. Было жутко находиться среди всех этих больных, не подозревающих о нашем присутствии.

Мы зашли в палату пожилой женщины. Ее глаза были закрыты, а из горла торчала трубка. Глаза Константина засияли. Я понял, что он собирается сделать, но было уже поздно.

– Константин, она не мертва.

– Может, в этом и суть. Она почти мертва. Может, нужно поместить в нее хаос, пока в ней еще теплится жизнь.

– Не трогай ее. Она жива.

Я все повторял и повторял это, но он оттолкнул меня и протянул к ней руку. Из его пальцев хлынул черный хаос. Я увидел, как тело женщины дернулось и задрожало.

Я почувствовал странный щипок в груди. У меня перехватило дыхание, и я упал на колени. В этот момент женщина открыла глаза, которые превратились в разноцветные воронки, как глаза Охваченных хаосом животных. Она посмотрела на меня, и каким-то образом я понял, что она меня узнала. «Джерико, – говорили ее глаза. – Джерико».

И тогда я осознал, что Константин не просто вытягивал из меня энергию. Он использовал частички моей души, как будто это были батарейки, помещал их в Охваченных хаосом, в эту женщину в надежде, что электрический разряд вернет ее к жизни.

Я не видел, как она умерла. Услышал лишь раздраженное восклицание Константина, когда ее не стало. Еще один неудачный эксперимент. Я мог думать лишь о том, как много осталось от моей души после того, как мой брат ее использовал в очередной раз.

Колл отложил книгу. Он так тяжело дышал, что голова кружилась. Написанное стало своего рода пощечиной. Он знал Константина Мэддена как Врага Смерти, виновника смерти его матери, чудовища, с которым Ассамблея предпочла заключить перемирие, чем начать новую войну. Но эти записи ужасали совсем в ином смысле. То, что Константин делал со своим братом, отрывал кусочки от его души, он совершал не ради спасения дорогих ему людей. Он убил ту женщину не в порыве отчаяния. Это был эксперимент. Он сделал это просто из любопытства. И жестокости.

Не горе заставило Константина Мэддена творить зло. Он был монстром еще до смерти брата.

Возможно, вначале его подтолкнул мастер Джозеф, но потом он добровольно обратился ко злу.

Колл подошел к окну. По траве скользили лучи полуденного солнца. К горлу Колла подступила тошнота. В голове словно бушевала буря.

Но через несколько секунд стало легче. А еще через пару минут он сделал для себя открытие. Многие годы Колл винил себя за излишний сарказм, неприветливость и желание всегда идти напролом. Он мысленно ставил знак равенства между отказом выносить мусор или решением съесть последний кусок пиццы и командованием армией Охваченных хаосом[1].

Но Колл никогда бы не поступил так, как Константин с Джерико – никогда бы не стал красть кусочки души близкого ему человека. Он никогда бы никого не убил без причины. Если в этом и состояла суть зла, то он никогда не свернет на эту дорожку случайно.

Возможно, пришла пора перестать волноваться, что он может превратиться в Константина Мэддена, и начать беспокоиться об Алексе. Алексе, который мечтает о власти и не боится ради этого убивать. Алексе, который может захотеть повторить все, что делал Константин, и зайти еще дальше.

Тамара и Джаспер были правы: им нужно выбираться отсюда, и как можно скорее, прежде чем Алекс использует свои новые силы и прежде чем мастер Джозеф разуверится в Колле и опробует на нем алкахест.

Но несмотря на все его зло, Константин был прав в одном: смерть несправедлива. Аарон не должен был умирать, и если Колл сможет вернуть его, воскресить, не превращая в Охваченного хаосом, то можно будет сказать, что из ужасных экспериментов Константина и его жестокой войны все-таки вышло хоть что-то хорошее.

Но для этого ему необходимо взломать код. За все дни, что они провели здесь, Колл услышал и прочел все о бесчисленных попытках Константина.

Должно быть что-то, какая-то подсказка.

Колл вспомнил отрывок из дневника, в котором Джерико рассказывает, как увидел свое отражение в лице женщины, будто ее оживила часть его души.

На краю сознания крутилась какая-то мысль, порожденная этими словами, но Колл все никак не мог ее ухватить.

Когда Колл был младенцем, Константин совершил нечто похожее, он поместил всю свою душу целиком в тело Коллама Ханта. Почему это сработало?

Колл сосредоточенно нахмурился.

И вдруг у него появилась идея. Настоящая идея, а не одно из этих вымученных долгими размышлениями предположений, над которыми они бились с Алексом во время их бесплодных экспериментов.

Сунув дневник в карман рубашки, Колл вернулся в помещение, где хранилось тело Аарона, и сделал то, чего так долго избегал, – подошел к столу и убрал с лица друга простыню.

– Надеюсь, ты простишь меня, – сказал Колл.

Если он угадал, все получится. Они вместе сбегут назад в Магистериум, и Коллу не придется возвращаться в тюрьму, потому что нельзя бросить в камеру за убийство того, кто жив. Их возвращение вместе с армией Охваченных хаосом будет триумфальным. А если Тамара хотела стать девушкой Колла только из горя или еще по какой-то причине, как считал Джаспер, что ж, возможно, после этого она проникнется к нему настоящими чувствами. Посчитает его достойным своей любви.

Он был уверен, что, увидев Аарона вновь живым, она простит ему даже это.

Комната была полна теней. Неподвижный Аарон с восковой кожей и расслабленным лицом был одновременно и похож на себя, и не похож. Что бы ни делало Аарона Аароном, его личность и внутренняя сила ушли.