– А мы скажем, что дошел. – Кристина отключила плиту и принялась раскладывать поджаренный бекон и яйца на тарелки. – Салат будешь? Есть огурцы и редиска.

– Что? Салат? – он мотнул головой, отгоняя от себя ненужные мысли про редиску и огурцы. – Как это мы скажем, что дошел?

– А вот так! Я скажу, что тот воскресный вечер ты провел со мной. Что ты застал меня дома. И мы весь вечер провели вместе. От родителей я уехала не так поздно. Заезжала в магазин. Но об этом ведь необязательно рассказывать. Что непонятного? – Она сердито громыхнула тарелками по столу. – Ешь!

Карпов взял из ее руки вилку и нож, принявшись терзать яичницу с хрупкой хрустящей каймой по краю. Так вдруг захотелось есть, что неловко даже. И смел все с тарелки в два счета и под крышку сковороды снова полез в надежде собрать остатки. Там было ровно на порцию, и он сгрузил все себе. Тут же вспомнил Светкины причитания по поводу перегруженного едой холодильника. Чего там-то в горло не лезло ничего?

– Ты хочешь сказать, что станешь лжесвидетельствовать в мою пользу? – нарушил тишину Карпов, когда они покушали и Кристина принялась варить кофе.

– Стану, – кивнула она серьезно. – Я не позволю твоей жене испортить тебе жизнь только потому, что она не знает, на кого свалить вину за смерть своей матери.

– Ну… Может, в милиции разберутся, – неуверенно предположил Глеб и втянул в себя необыкновенный кофейный аромат. – У-уу, пахнет бесподобно!

– Где?! В милиции разберутся?! Ты что, первый день там работаешь, Глеб?!

– Не первый.

– А чего чепуху, извини меня, городишь! Где и кого они станут искать? Никто ничего не видел и не слышал! Дверь Наталья Ивановна открыла сама, стало быть, знала человека, которому открыла. Кого она знать могла? Разве много с кем общалась?

– Нет… Не знаю.

– Вот! И дочь ее наверняка не знает. Хотя с дочерью все понятно. Она теперь станет землю носом рыть, чтобы на тебя все свалить.

– Почему теперь? – не понял Карпов, пододвигая к себе плетенку с печеньем и кофейную чашку с пышной молочной пенкой.

– Потому что ты ушел сейчас, а из подъезда не вышел. И машина припаркована. Она выходила на улицу уже, я видела в окно, и смотрела на мои окна. А тут свет. Она же поняла все. Вы скандалили, ты ушел, поднялся ко мне и…

– И?

– И не уйдешь теперь, надеюсь?

Кристина протянула к нему руки и погладила по ладоням. Взгляд был виноватым и растерянным одновременно. Будто стыдилась за собственную смелость и те обстоятельства, которые она ему будто бы навязывала.

Вот, мол, алиби тебе устрою, а ты мне убийц моей подруги поможешь найти. А для этого ты должен постоянно быть рядом со мной. На расстоянии вытянутой руки все время должен находиться, иначе не имеет смысла все затевать. А помочь ты можешь, все же в милиции работаешь и соображаешь много лучше.

За эти неозвученные навязанные ему условия ей было стыдно. И хотя она не произнесла ни слова, Карпов снова понял ее, хотя всегда плохо понимал женщин.

– Я не уйду от тебя, Кристина. А что касается моего алиби… Ты хорошо подумала?

– Да, я думала об этом все три дня, чтобы не сойти с ума от горя. – Она осторожно взяла кофейную чашечку в руку, отхлебнула. – Много задавала вопросов следователям, те морщились, отмахивались от меня. И я поняла, что никто смертью Симки заниматься не станет. Один из них, не стесняясь в выражениях, так прямо и бросил мне в лицо, что у них сейчас дело о пропавших детях висит на шее и грабежи и убийства инкассаторов покоя не дают ни им, ни начальству. И заниматься убийством шалавы, которая искала приключений на одно место и меняла мужиков на неделе по пять штук, им недосуг!

– Так прямо и сказал? – удивился Карпов.

И тут же отчетливо услыхал, как громыхает засов на двери камеры за его спиной после ареста.

Если оперá и в самом деле сбились с ног в поисках банды грабителей, а эти ограбления инкассаторов, несомненно, серия, стало быть, действует хорошо организованная и замечательно экипированная банда, то все силы бросят на их разработку и задержание. И искать убийцу Натальи Ивановны они наверняка не станут. Да и зачем его искать, если зять как нельзя лучше подходит на роль подозреваемого. Мотив-то у него имелся, как у любого зятя. И даже его жена…

– Тебя не оставят в покое, Глеб, – кивнула Кристина утвердительно, подлила ему еще кофе и положила на край блюдца печенье, которое он стеснялся есть, боясь все смести. – Им сейчас некогда, понимаешь! Им нет никакого дела до убийц Симы, до убийц Натальи Ивановны! Но и повиснуть этим делам им никто не позволит, и так полно дел нераскрытых. Вот и приголубят тебя на роль убийцы выжившей из ума тещи, а что касается смерти Симы… Тут какого-нибудь алкаша посадят непременно. Я не права?

– Права, – кивнул Глеб. – Просто мне не хочется вовлекать тебя.

– Во что?! – изумилась Кристина.

– Дача ложных показаний преследуется законом, – напомнил Глеб и поморщился: – Это так…

– Никто, кроме нас с тобой, не знает, что ты не застал меня дома. Никто, кроме меня, тебя не видел.

Она встала и начала убирать со стола, а он тут же вспомнил парня, который испуганно шарахнулся в сторону, столкнувшись с ним в подъездных дверях.

– Думаю, ты не совсем права, – признался он ей нехотя.

– То есть?

– Когда я первый раз приехал и заходил в подъезд, со мной нос к носу столкнулся какой-то чудак. Он перепугался так сильно, что отпрянул так вот. – Глеб изобразил реакцию парня. – Потом странно так улыбнулся, хотя в темноте особо не разглядишь. Извинился, сказал, что обознался, и…

– И все?

Кристина внимательно слушала, сплетя руки, засунув ладони в растянутые рукава черного свитера. Ее все время знобило. Который день она не могла согреться, хотя надевала лишь теплые вещи.

– Да, и ушел. Но чего-то он испугался?

– Слушай, а может, это и был убийца Натальи Ивановны?! – ахнула Кристина и добавила полушепотом, будто боялась быть подслушанной: – Чего этот парень мог испугаться? Ты же просто человек, который входит в подъезд, так? Так! Чего ему бояться?

– Не знаю. На мне не было формы, но… Но он мог раньше меня в ней видеть. Может, это кто-то из жильцов?

– Вполне возможно. Наталья Ивановна всех жильцов знала! Даже соседние подъезды не обходила вниманием. С ней многие здоровались. Так что… Открыть запросто могла кому-то из соседей. Как он выглядел?

Глеб начал вспоминать, описывать и все время боялся перепутать что-то или придумать лишнее для пущей убедительности. Он долго в тот вечер смотрел парню вслед, хорошо рассмотрел, во что тот был одет.

Кожаная кепка с выдающимся козырьком показалась еще странной, мало подходящей к легкой спортивной куртке черного цвета. Что еще? Джинсы тоже темные. Руки в карманах были. Высокий? Да, пожалуй, но все же чуть ниже самого Глеба. Широкоплечий? Да не то чтобы. Обычное телосложение. На вид сколько лет? Лица не рассмотрел, а по походке если судить, то не больше сорока, но и не мальчик совсем. Да, точно, где-то между тридцатью и сорока годами. Еще одна особенность вдруг вспомнилась Карпову. Когда парень торопливо шел со двора, у него время от времени, шага через четыре на пятый, будто надламывалось левое колено, и шаг его при этом сбивался.