Благодаря великолепной работе Международного союза биатлонистов и несмотря на несколько стартов, проведенных в очень плохих условиях, в последние 10 лет почти не было отмен биатлонных гонок. В отличие от наших коллег-горнолыжников, мы не привыкли к таким ситуациям, и по возвращении в Олимпийскую деревню я чувствую себя измотанным. Я еще этого не знаю, но два дня ожидания и долгие часы, проведенные на холоде и при высокой влажности, испортят конец моей олимпийской эпопеи.

В середине ночи мое пробуждение ужасно. У меня температура и боли в районе лба. Я бужу врача нашей команды. Диагноз поставлен быстро: у меня острый синусит.

Лечение очень простое. Когда ты спортсмен высокого уровня, для этой болезни единственное средство, разрешенное Всемирным антидопинговым агентством – это долипран…

Иду к Стефану, которому достаточно взглянуть на мою голову, чтобы понять, что я не сообщу ему хорошие новости. Мы долго обсуждаем мое состояние, и я говорю ему, что хочу попробовать бежать.

За мою карьеру я много раз испытывал судьбу. В сборной Франции лечить болезнь гонкой – это традиция. В то время как норвежцы отправляются на отдых из-за небольшого насморка, мне иногда приходилось выходить на старт с температурой 39.

Это не повод для гордости, я хорошо понимаю, что каждый раз подвергаю свой организм опасности, но если бы я не шел на риск, я бы не выигрывал так часто Кубок мира.

Провожу кошмарное утро, прикованный к кровати, всеми силами пытаясь снять заложенность носа. Безуспешно.

Приехав на стадион, нахожусь на грани снятия с гонки. Свежий воздух приносит облегчение, и, надев лыжи, мне удается немного отвлечься от моего плачевного состояния.

При старте крупными хлопьями валит снег, и мне кажется, что гонка будет для меня мучением. Первый круг проходит в небыстром темпе, что не может меня не радовать! Я слежу за каждым своим жестом, чтобы максимально сберечь силы. Знаю, что скоро мне понадобятся все мои резервы. Но стратегия обороны никогда мне не удавалась. Слишком пассивный, я промахиваюсь одним выстрелом на первой стрельбе и вдобавок теряю несколько секунд из-за неполадок винтовки.

Выхожу со стадиона я уже на 23-м месте, в 35 секундах от лидера. Моя гордость заменяет мне удар электрошока. Я до сих пор доминировал на этих Играх, и не хочу их закончить подобным образом. Если суждено, я буду побежден, но сделаю это достойно, после того как отдам последние силы в этой битве.

Чем больше я обгоняю своих соперников, тем больше забываю про боль, несмотря на условия скольжения, которые становятся все хуже из-за снега, накапливающегося на трассе. Мне удается отстреляться чисто на втором и третьем огневых рубежах, и я покидаю стадион, видя недалеко впереди себя группу лидеров. Быстро догоняю их, и к стадиону для последней стрельбы мы подходим только вчетвером. Моравец, мой сосед по подиуму пасьюта, Бьёрндален и Свендсен. Я знаю, что возник из ниоткуда. Мне нечего терять.

Я уже выпустил три пули, а мои соперники еще не начали стрелять. Дальше продолжаю в более медленном темпе, добиваясь того, чтобы две последние пули стали всего лишь формальностью. Спустя несколько секунд Моравец и Свендсен повторяют мой успех. Бьёрндален выбит из борьбы четырьмя штрафными кругами…

Именно в этот момент я совершаю свою самую большую ошибку. Мне ни в коем случае нельзя было терять темп и позволить им нагнать те четыре секунды преимущества, которые мне дала моя скорость при стрельбе.

Мы вместе бежим на последний круг, и расстановка сил меняется. Я сосредоточиваю внимание на Эмиле Свендсене, так как знаю, что Моравец, который возглавляет нашу группу, делает это из последних сил и скоро бросит бороться. Меньше чем в двух километрах до финиша Эмиль предпринимает атаку. Я вплотную следую за ним, что не удается сделать Моравецу.

Несколько месяцев назад журналисты представляли эту Олимпиаду как борьбу между Эмилем и мной. Но в итоге пришлось ждать последней личной гонки, чтобы так широко разрекламированное сражение состоялось.

На последнем спуске его скольжение лучше, чем мое, но ему не удается меня обогнать. Как только он сходит с лыжни, которую проделали наши лыжи на предыдущих кругах, свежий снег заставляет его терять скорость, и он снова вынужден держаться позади меня.

Мне удается сохранять удачную траекторию, и это дает некоторое преимущество. За триста метров до финиша он делает бросок слева от меня и обгоняет. Я вижу этот обгон, но не могу вовремя среагировать. Понадобилось несколько десятых секунды, чтобы в свою очередь начать спуртовать, и эти доли секунды позволили ему создать отрыв.

Я продолжаю бороться и постепенно нагоняю. Знаю, что вряд ли получится, но твердо верю в себя. Безнадежно бросаюсь на финишную черту, пытаясь его обогнать. Слишком поздно. Разница ничтожна, но мне не нужен фотофиниш, чтобы понять, что моих усилий было недостаточно.

Из полутора миллионов сантиметров, которые мы преодолели, мне не хватило трех, чтобы совершить исторический хет-трик. Магия цифр… Три сантиметра в пользу Эмиля. Никто, кроме него, не мог бы проделать со мной такое!

Олимпийское золото меняет все в твоей карьере. Но когда тебе посчастливилось завоевать больше одного и эти титулы подкреплены успехами предыдущих лет, вся жизнь круто меняется. Например, в том, что касается денег и спонсорских контрактов.

Я не стал дожидаться звания олимпийского чемпиона и заранее организовал профессиональную структуру для всего, что прямо не относится к спорту. Поэтому и оказался готов к потоку деловых предложений, последовавших за Играми в Сочи.

В 2010 году я основал свою компанию для того, чтобы отделить призовые, заработанные в гонках, от денег, которые я надеялся получить от спонсорских контрактов. Эта фирма также позволяла мне платить зарплату людям, которые на меня работали. Например, я предложил Кати Лальман, которая работала на лыжную Федерацию и французский Олимпийский комитет, заниматься также моими связями с прессой.

Два года спустя у меня состоялся разговор с Тедди Ринером, в котором я спрашивал, как устроены его деловые отношения. Мне нравился тот образ, который он транслировал, он мне казался вполне соответствующим настоящему Тедди, а также нравилось, как его партнеры использовали и монетизировали его образ, без того чтобы замыкать его в жестких рамках. Я читал в L’Equipe, что Тедди работает с адвокатом, Дельфин Верейден. Он подробнее рассказал об их сотрудничестве, и я подумал, что и мне может быть полезна ее помощь. Впервые я встретил ее на мероприятии «Звезды спорта», где она читала лекцию для молодых спортсменов о сотрудничестве со спонсорами. Честно говоря, это могло бы быть первое свидание, на которое я не явился, так как пропустил ее презентацию, запутавшись во время тренировки на велосипеде в дорогах района Канталь. До сих пор не знаю, был я тогда ей знаком или нет. Попросил ее уделить мне время, чтобы я рассказал, что мне нужно, и она в свою очередь объяснила, на каких условиях работает. Разговор состоялся немедленно. Эта встреча сыграла большую роль в моей карьере.