Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Человек, который ставит будильник на 6:30, отключается от времени, потому что иногда в это время бывает светло, а иногда темно[171].
Такие, казалось бы, мелкие различия в ориентации во времени требуют разного рода внимательности. Человеку, привыкшему отслеживать время по часам, было бы нелегко участвовать в поминках у племени микмаков (проживающих на востоке Канады). Время на этих поминках организовано по-особому: сначала – время для собрания, потом время для молитвы, далее специальное время для пения, перерыва, трапезы. Ни один из этих моментов не связан с временем, которое определяется стрелками часов. Скорбящие переходят из одного времени в другое на основании взаимного согласия. Но как узнать, когда пора заканчивать одно время и переходить к следующему? Когда настанет время[172].
Подобные общие решения о переходе одного периода в другой встречаются и у суданских нуэров, чей календарь организован в соответствии с временами года. Например, в месяц «кур» надо разбивать лагерь и устраивать рыбные садки. Когда наступает кур? Кур наступает, когда разбивают лагерь и устраивают рыбные садки. То же касается периода «дват», когда надо сворачивать лагерь и возвращаться в деревню. Откуда нуэры узнают, когда наступает дват? О наступлении двата узнают по тому, что люди сворачивают лагерь и возвращаются в деревню[173].
Эти системы исчисления времени дошли до нас не из-за того, что в каком-то регионе мало разных моделей часов. Некий антрополог заметил, что крестьяне султаната Келантан, что на северо-западе Малайзии, предпочитают «кокосовые часы» наручным. Во время спортивных соревнований просверленную скорлупу кокосового ореха опускают в ведро с водой. Интервал отмеряют по времени, за которое скорлупа опустится за дно – обычно от 3 до 5 минут. Крестьяне знают, что их часы неточны, но предпочитают их наручным часам[174].
Даже в странах, которые первыми начали отмерять время с помощью часовых механизмов, часы приняли далеко не сразу.
Первые солнечные часы были сконструированы, вероятно, около 3500 лет назад и служили прежде всего для того, чтобы назначать время собраний в период между наступающими естественным образом рассветом и закатом. Солнечные часы не отличались большой точностью. То, что древние греки называли «гнаться за тенью», не имело отношения к точному времени. Претензии солнечных часов на управление человеческой жизнью ограничивали также пасмурная погода и ночь. Поэтому, насколько нам известно, большую часть времени люди днем использовали солнечные часы, а ночью – водяные. Время определяли, измеряя объем вытекающей из отверстия часов воды. Проблема водяных часов заключалась в том, что отверстие могло засориться, и тогда время замедлялось, или там появлялся скол, и тогда время начинало течь быстрее. И все же водяные часы как инструмент для измерения времени продержались долго – от Древнего Египта до XVIII века, когда в обиход вошли часы с маятником[175].
История механических часов пропитана духом тайны: почему хронометрам именно этого типа удалось структурировать нашу жизнь больше, чем любым другим механизмам? Задумайтесь: самыми первыми часами были часы со звоном. Без стрелок. Им полагалось звонить, когда приходило время молитвы, и все. Сейчас измерение времени посредством часов со стрелками одержало верх над любыми другими способами.
В 2014 году Национальный институт стандартов и технологий США в Колорадо сообщил, что создал атомные часы, которые будут показывать время на 300 миллионов лет вперед с точностью до секунды. Четыре года спустя Институт выступил с заявлением, что новые атомные часы не дадут и секундной погрешности в течение абстрактного периода «жизни Вселенной» (предположительно, 14 миллиардов лет). Как заметил астрофизик Стивен Хокинг, сейчас человек измеряет время точнее, чем когда-либо, так что на очереди точность в определении расстояния (метр определяется как расстояние, которое свет преодолевает в вакууме за 1/2997922458 долю секунды)[176].
Учитывая скепсис, с которым люди еще долго встречали механические часы, удивительно, что технологическая революция вообще свершилась. Вплоть до XIX века на них смотрели как на скверную имитацию естественного времени. Важные встречи, дуэли, битвы продолжали назначать на рассвете. Часы же стали чем-то вроде механического украшения. Чем-то восхитительным, но не слишком практичным. Ограничения были не столько техническими, сколько социальными. Несмотря на то, что часов производили все больше, стандартизированное времяисчисление отсутствовало. Время на часах у каждого было свое.
Синхронизированное время появилось лишь с развитием промышленного капитализма. Все более сложные сделки и новые технологии вроде железных дорог поставили вопрос о едином времени. В Швеции одно время существовали «железнодорожное время» и «местное время», их и показывали станционные часы. В борьбу за то, чье время будет общегосударственным, вступили Гётеборг и Стокгольм. Победил – в 1879 году – Аскерсунд, расположенный между ними.
В других странах введение стандартного времени затянулось. В одних только США еще в 1860-х годах было около 70 часовых поясов. К 1880-м годам их число сократилось до 50, введение единого временного стандарта поддержали далеко не все.
Вскоре после того, как в 1884 году было введено единое время, редактор «Harper's» Чарльз Дадли Уорнер высказывал опасение, что влияние времени на нашу жизнь усилится. «Дробить время на однообразные отрезки – значит нарушать индивидуальную свободу и не признавать никаких различий темперамента и чувств»[177].
По мере того, как часы визуально начинали привлекать все больше внимания: сначала в одиночестве скучали на площади, потом украшали гостиную, позднее переселились в карманы и наконец цепко схватили нас за запястье, усиливалась и критика механических часов. В начале XX века немецкий писатель Сигизмунд фон Радецки называл часы «наручниками нашего времени».
Почти за 200 лет до него Джонатан Свифт позволил лилипутам предположить, что часы Гулливера – «почитаемое им божество… потому что… он редко делает что-нибудь, не советуясь с ними»[178].
Критики исходили главный образом из того, что с приходом в нашу жизнь часов мы отдалимся от природного времени, завязанного на естественных циклах дня и ночи, лета и зимы, жизни и смерти. Сегодня мы можем констатировать, что и по этому пункту имеются разные мнения. Так, аборигены Андаманских островов в Индийском океане создают свой календарь, ориентируясь на время, когда воздух наполнят запахи деревьев и цветов. Они
