спрятав в ящике стола конверт с десятками тысяч марок и провернув ключ, Аллистир занял ее вежливым разговором, расспрашивая об Александре.

Директор, полностью очарованная природным магнетизмом некромантов и внушительным взносом, довольно быстро рассказала про мальчика, прибывшего в приют в совсем раннем возрасте.

Я слушал краем уха, изучая досье, написанное на немецком языке, конечно же. При взгляде на фотографию серьезного, угрюмо смотрящего, но с дерзкой ухмылкой Александра, кольнуло где-то в груди.

Он никогда не рождался точной копией себя. Всегда что-то менялось, чуть трансформировалось. Но глаза и эта ухмылка – неизменны.

– …Ох, обычные люди не так бесстрашны, есть же тормоза у всех. Чувство самосохранения, в конце концов! И эта прямолинейность, ох-ох! Ему совершенно было не важно мнение общества, – подтвердила директор то, что я успел прочесть в строке здоровья. – А вот на Кире у него была нездоровая фиксация. Вечно видели его с этим вздорным ребенком. Стоило разлучить их, как кто-нибудь из них закатывал истерику.

Высокофункциональный аутизм, пограничное расстройство личности. Предварительный диагноз поставлен в пять лет, подтвержден в десять лет.

Так вот как это называлось на Земле.

– И всегда рисовал эти схемы. После автокатастрофы он замкнулся в себе. Специалисты работали с ним, но завлечь удалось только шахматами. Тут-то и открылся настоящий талант. Получал разряд за разрядом, ему прочили блестящее будущее, а он после выпуска устроился на работу за сотню марок преподавать детям в вечерней школе шахматы. Опять же пошел за Кирой, которая уговорила его жить в квартире, выделенной ему в Дрездене после победы на международном турнире.

– А давно они не подавали вестей?

– Ой, семь лет как уже. Или восемь.

– Понятно. Адрес?

Она быстро черканула пару строк и смущенно отдала Аллистиру. Я успел заметить мелким почерком подписанные номер и имя.

Аллистир невозмутимо вложил листочек в портмоне и улыбнулся.

Директор залилась краской.

На улице нас все так же дожидался водитель. Серая BMW привлекала внимание – слишком дорогой автомобиль для такого отдаленного приюта. Несколько детей прилипли к окнам, с любопытством и восхищением рассматривая машину.

Я вдохнул осенний воздух. Тучи, пока мы целый час сидели в кабинете, успели напрочь закрыть небо, предвещая сильную грозу.

Становилось холодно. Легкая дрожь прошлась по спине, когда ветер колыхнул волосы, впечатал галстук и оттопырил пиджак.

Никакого присутствия Александра. Тень жизни растаяла, едва он отбыл с Кирой. Этой девчонке удалось замести следы. Но я живу дольше. Пускай ее род и был охотницами за «золотом», но приручить Александра удалось не ей.

Я знал все его личности.

– По этому адресу, – сказал я на немецком, когда Аллистир сунул бумажку водителю. – И побыстрее.

– Как будет угодно господину.

По окну забарабанили тяжелые капли.

К тому времени, как мы свернули на Фалькенштрассе, буря разыгралась не на шутку: ветер гнул деревья, листья облепили лобовое стекло. Дворники работали без остановки, смывая грязь и дождь, что, впрочем, не сильно помогало.

Нужный нам дом растянулся вдоль Аммонштрассе. Невысокий, всего пять этажей и на пять подъездов. Уютный и тихий район, в котором ни бумажки, ни мусора.

В обычное время. Сейчас же буря распотрошила все. Мимо пролетел пластиковый пакет, а за ним сразу же пустая железная банка.

Если это не поможет, то придется наведаться в школу, где он преподавал. Я посмотрел на часы – семь вечера. Разговор с директором и поездка в пригород заняли слишком много времени. Чутье подсказывало, что нынешние владельцы квартиры не сильно будут рады.

В домофон мы звонили минут десять. Никто не отвечал. За это время нас успело порядком залить, превратив в жалких бродяг.

Наконец что-то зашуршало, и громкий старческий голос проговорил на немецком сквозь динамик:

– Кого нелегкая принесла, а? Я ни в какие секты не вступаю, проваливайте!

И сразу же шуршание прервалось.

Мы настойчиво позвонили вновь. Опять зашуршало, но я сказал первым:

– Фрау, здесь жил наш умерший брат.

Легкая ложь сейчас не помешала бы. Иначе что двое мужчин в такой поздний и дождливый вечер делали возле квартиры старушки?

Вновь раздалось шуршание, и затем дверь отворилась.

Мы поднялись на третий этаж, оставляя за собой лужи воды, и остановились возле двери с цифрой девять. На площадке было всего две квартиры.

Звякнул замок, и дверь приоткрылась – ровно на длину короткой цепочки.

Я почувствовал, как в моих руках теплеет трость, и хищно принюхался. Трепет нетерпения пробежал по телу – здесь, здесь, здесь! Сдержать себя оказалось сложно. Терпение. Терпение…

Но фрау не спешила открывать дверь. Хмурое запеченное лицо показалось в щели и сурово промолвило:

– У Александра не было братьев. Если вы за пять секунд не объясните, кто вы, я вызову полицию. И даже не думайте врать! – сварливо дополнила она.

– А вы откуда знаете Александра? – поинтересовался Аллистир, наклоняясь к ней. Старушка завороженно уставилась в его полыхнувшие зеленью глаза и тихо сказала:

– Внучка он учил.

А затем отворила дверь, вздохнув:

– Проходите.

Двухкомнатная квартира с небольшой, но вместительной кухней, как сказала фрау, не претерпела сильных изменений. Лет семь назад Александр и Кира были объявлены пропавшими без вести. Никто не видел, как они исчезли, просто однажды не вернулись домой. А вещи остались на месте – как будто они и не планировали никуда исчезать. Фрау убиралась у них два раза в неделю, а взамен Александр бесплатно учил ее внука шахматам – паренек подавал большие надежды. Вместо Александра и Киры фрау платила ежегодный взнос и поливала оставшиеся цветы в надежде, что пара когда-нибудь вернется.

Не хотелось ее преждевременно расстраивать, так что мы просто кивали в ответ на ее слова.

В одной из комнат на стене висел тренировочный меч. Я подошел ближе. Слова старушки и Аллистира в другой комнате стихли, воздух, горячий, раскаленный воздух нахлынул на сознание, вклинился в мозг острием копья.

Трость в руке отозвалась жжением.

Я закрыл глаза, вдохнул силу, собирая тень ее. Мгновенно высохший дождь, пропитавший одежду, паром взвился, заставив окна покрыться конденсатом.

Тонкая, тончайшая нить протянулась от меча к трости, а затем от трости к окну, указывая путь. Я потянулся за этой силой, ведомый, увлекаемый, воспаривший…

Сила тянулась к той же силе.

Точка была близка.

– Аллистир, мы уходим.

Я вышел из дверей и быстро спустился по лестнице. Сзади слышалось обеспокоенное кудахтанье старушки и извиняющийся голос Аллистира.

Я хлопнул дверцей, садясь, и некромант едва успел занять место рядом со мной, как машина тронулась – мы