– Откуда вы все это знаете? И еще раз повторяю – я не имею обыкновения разговаривать с людьми, чьего имени не знаю. Это, в конце концов, неприлично! Так что соблаговолите представиться – или покиньте мою карету!

– Покинуть? Можно и покинуть!

Незнакомец открыл дверь кареты, в которую тут же ворвался сырой холодный ветер, повернулся к виконту и проговорил своим странным голосом:

– Мы еще встретимся!

– Куда вы? Вы убьетесь! – воскликнул виконт, но незнакомец уже шагнул в пустоту, и ветер подхватил его, как осенний листок.

Виконт выглянул из кареты, думая, что увидит на обочине окровавленный труп – но ничего подобного не увидел.

Улица, по которой проезжала карета, была совершенно пуста.

Катька из соседнего офиса справляла день рождения и пригласила знакомых, меня в том числе. Я хотела было отказаться, а потом решила немного развеяться. Мы с девчонками сложились и купили Катьке подарочную карту в дорогой магазин одежды. Катька – ужасная шмотница, так что подарку была рада.

Мы чудно посидели в кафе, напились шампанского, наплясались, так что домой вернулась я поздно. Телефон я отключила, а едучи обратно в такси, обнаружила кучу звонков от Нинки. Ну что там еще случилось, пожар у них или потоп?

Однако дверь была на месте, в квартире было тихо и темно, очевидно, Нинка уже спала, а Викентий снова где-то шастает по ночам. Я пожала плечами и пошла спать.

В комнате было душно.

Я открыла окно, но и с улицы потянуло не свежестью, а жаром, как из печи. Что за лето такое, жара стоит как в Африке!

Я легла, накрывшись одной простыней, но из-за духоты заснуть никак не получалось.

Подушка моментально нагрелась, я перевернула ее прохладной стороной, но свежести хватило ненадолго.

Я стала по старому рецепту считать слонов, потом – овец, потом – собак…

Я представляла себе – сначала огромных черных псов, потом – бело-рыжих охотничьих…

И не заметила, как из своей душной комнаты перенеслась на зеленое бархатное поле, усеянное яркими пятнами алых, как кровь, маков. По этому полю мчалась огромная свора охотничьих собак, тех самых, которых я только что считала, а за ними скакали всадники в нарядных охотничьих костюмах.

Это были местные дворяне – господа в бархатных камзолах и высоких сапогах с отворотами, дамы в нарядных платьях…

И я скакала среди них на красивой гнедой кобыле, сидя боком на специальном дамском седле.

Одета я была в отделанное бархатом бирюзовое платье, юбка которого была с одной стороны значительно длиннее, чтобы из соображения приличий закрывать ноги.

Я даже вспомнила, как такое платье называется – амазонка.

На голове у меня была красивая круглая темно-зеленая шляпка с узкими загнутыми полями и фазаньим пером – эту шляпку я надевала только на охоту.

Настроение у меня было прекрасное – породистая лошадь, послушная самому легкому движению поводьев, легкой рысью несла меня в чудесный летний день, вокруг скакали мои друзья, впереди с заливистым лаем бежала свора собак…

Старший егерь затрубил в рожок.

Собаки залаяли громче, свернули в сторону, понеслись с удвоенной прытью.

Ко мне подъехал запыхавшийся слуга с сияющим, радостным лицом и сообщил:

– Госпожа, собаки взяли след оленя!

Я благосклонно кивнула, улыбнулась и направила лошадь вслед за собаками.

Егеря трубили в свои рожки. Собачий лай становился все громче. Вот впереди своры мелькнуло рыжеватое пятно – это он, олень…

Собаки растянулись широкой косой, охватили оленя.

Он мчался из последних сил, то исчезал из виду в высокой траве, то снова появлялся.

Ко мне снова подъехал слуга, сообщил, задыхаясь от скорости и восторга:

– Прекрасное животное, госпожа! Скоро мы его возьмем!

Лай стал еще громче, собаки сбились в беспорядочную кучу.

Егеря подъехали к ним, отогнали от добычи.

Я пришпорила свою кобылу, направила ее к тому месту, где, судя по всему, лежал затравленный олень.

Со мной снова поравнялся молодой слуга, он по-прежнему улыбался, но в этой улыбке чувствовалось смущение.

– Увы, госпожа, это оказалась олениха… самка… – уточнил он. – Но хорошая, крупная…

Чуть в стороне столпились егеря, они разглядывали что-то, лежащее на земле. Собаки с яростным лаем рвались туда же, но их с трудом удерживали псари.

Слуга помог мне спешиться.

Я подошла к толпе егерей, которые тут же расступились, чтобы я могла увидеть добычу.

И я увидела ее…

На траве, окруженная егерями, лежала женщина в рыжевато-коричневом поношенном платье, с накинутой на плечи потрепанной шерстяной шалью.

Ее плечи и шея были забрызганы красным.

Сперва у меня мелькнула странная мысль, что кто-то для красоты осыпал ее маковыми лепестками, но потом я поняла, что это кровь. Свежая, только что пролившаяся кровь.

Один из егерей подошел к мертвой женщине и толкнул ногой, перевернув на спину.

И тут я увидела ее лицо.

И тут же мир во сне перевернулся, как будто я проскочила во вращающуюся дверь.

И я очутилась совсем в другой реальности.

Там не было толпы дворян и красивого леса, и не было подо мной гнедой кобылы.

Был запущенный участок, заросший сорняками в человеческий рост, был старый гамак, в нем валялась девица со скучающим выражением лица и с абсолютно пустыми глазами.

Это была подружка Толика, к которому Лешка привез меня той страшной ночью – как же ее звали? Дина… Дуня… нет, кажется, все же Даша.

Тут снова мир перевернулся, теперь уже в обратную сторону, и я почувствовала себя на поляне в лесу, и егеря расступились, пропуская меня к лежащей женщине.

Она смотрела на меня широко раскрытыми, пустыми, мертвыми глазами.

– Прекрасный экземпляр, хотя и самка! – удовлетворенно проговорил егерь.

Тут я почувствовала чей-то взгляд.

Я повернулась.

Там, куда я теперь смотрела, была свора захлебывающихся лаем охотничьих собак, а среди них…

Среди них немного особняком стояли два огромных черных пса с оскаленными окровавленными пастями.

Они смотрели на меня.

Я вскрикнула – и проснулась.

Было уже утро.

В комнате стало гораздо свежее.

Я постаралась изгнать из памяти свой сон – особенно последние его минуты, особенно широко открытые глаза мертвой женщины…

Но это никак не удавалось.

Так или иначе, было уже пора вставать.

Я накинула халат, вышла из комнаты, доплелась до ванной и долго стояла под прохладным душем.

И это помогло – я смогла смыть свой сон.

Когда наконец вышла, столкнулась нос к носу с Нинкой.

Она торчала перед дверью ванной с таким видом, как будто только что увидела привидение. Или живого инопланетянина.

– Снова! – сообщила она громким трагическим шепотом и покосилась на дверь Викентия.

– Что