— Кто это? Алло! — вопит Кайл, и на этих словах связь обрывается.

* * *

Утром Аманда в Палм-Спрингсе не появляется, а когда ее нет и вечером, у Рейн возникает «плохое предчувствие», что по меньшей мере странно, ибо с ее соседкой (у которой репутация «психопатки» и «на всю голову ударенной», и которой Рейн залепляет пощечину в квартире на Орендж-Гроув, и которая гадает мне по руке в аэропорту Кеннеди, и трахается с Рипом, и входит в число его «пусечек-поебусечек») такое случается не впервые. По-настоящему тревожная весть приходит только сегодня вечером: Майк и Кайл обнаруживают синий джип Аманды на стоянке у выезда с трассы I-10 в районе Индио[73]. Ее вещей в джипе нет и сумки с двадцатью тысячами баксов наличными тоже.

* * *

Терпеливо жду, пока Рейн доскажет свою тщательно отредактированную версию этой истории (в ней опущено все, что может вызвать у меня какие-либо вопросы); закончив, она признается, что вообще-то не должна была всего этого рассказывать, но, похоже, потребность выговориться пересиливает все, включая страх, притуплённый текилой, косячком и фразой: «Да нет, Аманда появится», повторяемой как заклинание. Говорю Рейн, что, возможно, была какая-то тайна, которую Аманда хотела раскрыть. Возможно, Аманда искала ответ на что-то. Самое благоприятное действие (помимо текилы, травки и таблетки ксанакса, которую я ей дал) на Рейн оказывает звонок нашего кастинг-директора с приглашением на повторную пробу на следующей неделе.

— Что думает Джулиан? — спрашиваю, когда молчание затягивается дольше обычного. — По поводу Аманды?

Естественно, не отвечает: просила больше не упоминать при ней имени Джулиана. Допиваю остатки текилы в своем бокале.

— А вдруг здесь замешан Рип, — говорю с интонацией ребенка, который играет в частного детектива. — Я слышал, Рип ее тоже дрючит. Представляю, как он волнуется…

Рейн пожимает плечами и бросает в пространство:

— Возможно.

— Возможно, волнуется, возможно, дрючит или, возможно, замешан?

Тишина — продолжает пялиться в окно, развалившись в кресле в углу кабинета. Наблюдаю за ней из-за стола.

— Если есть подозрения, что Рип к этому причастен, может, стоит заявить в полицию? — спрашиваю. В голосе — скука и безразличие.

Рейн отрывается от окна и смотрит на меня как на душевнобольного.

— Тебе все равно, да? — спрашивает.

— Ты так и не рассказала, почему Келли Монтроуз устроил тебе пробу.

— Понятия не имею. Все, что про нас говорят, — неправда. — Нашаривает рукой свой бокал и приканчивает его. — У нас с Келли никогда ничего не было.

— Не верю, — говорю, медленно поворачиваясь из стороны в сторону на вращающемся стуле, направляя разговор в нужное мне русло. — Наверняка ты ему что-то пообещала.

— Не меряй всех по себе.

Молчу.

— Может, Келли на что-то и рассчитывал, — признает наконец. — Может, поэтому за меня и попросил. Откуда я знаю?

— И может, это объясняет, почему Рип так разозлился, — говорю, стараясь казаться спокойным, не выдать своего возбуждения. — Может, Рип понял, что Келли положил на тебя глаз…

— Рип Миллар вообще… отмороженный.

— Может, вы поэтому так хорошо друг с другом поладили.

— Это у тебя юмор сегодня такой?

— Ты что-то знала уже в тот день, — говорю. — Ты знала, что с Келли что-то случилось. За день до того, как уехала в Сан-Диего с этим говнюком. Келли еще не нашли, но ты уже знала, что Рип что-то предпринял…

— Заткнись! — вопит.

— Ладно, проехали, — говорю наконец, подходя к ней, лаская ладонью шею.

— Тебе все равно, я же вижу.

— Я ее не знал, Рейн.

— Но меня-то ты знаешь.

— Нет. Не знаю.

Наклоняюсь поцеловать в губы. Отворачивается. Бурчит: «Не хочу».

— Тогда убирайся, — говорю. — Чтоб ноги твоей больше тут не было.

— Аманда исчезла, а ты…

— Сказал же: мне все равно, — беру ее за руку. Тяну к спальне. — Идем.

— Пусти, Клэй. — Глаза зажмурены, на лице гримаска брезгливости.

— Если собираешься упираться, лучше уйди.

— А если уйду, что будет?

— Я позвоню Марку. Потом позвоню Джону. Потом Джейсону. — Пауза. — И не будет никакой пробы.

Она тут же жмется ко мне, и просит прощения, и увлекает за собой в спальню, и это именно то, к чему я стремился, иначе меня не заводит.

— Странно, что ты такой равнодушный, — говорит она позже в сумраке спальни.

— Почему? — спрашиваю. — Почему странно?

— Ты же Рыбы.

Лежу, переваривая услышанное, раздумывая над тем, во что же я превратился.

— Откуда ты это знаешь?

— Мне Аманда сказала, — шепчет.

Молчу, хотя очень трудно не реагировать.

— Можешь назвать самую страшную вещь, которая с тобой произошла? — говорит, и вопрос кажется смутно знакомым.

Я знаю, что это за вещь, но делаю вид, будто не могу вспомнить.

* * *

В музее Гели[74]— прием, устраиваемый двумя совладельцами студии «Dreamworks» в честь куратора новой выставки, и я иду один, и настроение получше, вальяжно брожу по залам, потягиваю аперитив, слегка подшофе, потом стою на открытой веранде, вглядываясь в плотную черноту неба, и думаю: «Что бы сказал Мара?»[75]По пути наверх я оказался в одном вагончике[76]с Трентом и Блэр, сидел, уткнувшись носом в стекло, не сводя глаз с автомобилей, мчавшихся по шоссе под нами, тупо кивал, слушая, как Алана костерит своего пластического хирурга, а теперь, с площадки, где я стою, ничего не различить во мраке каньонов, а потом вдруг притаившийся внизу город разом вспыхивает всеми огнями, и я то и дело посматриваю на телефон, проверяя сообщения, и почти приканчиваю второй мартини, когда паренек в курточке официанта сообщает, что ужин подадут через пятнадцать минут, а потом на месте паренька — Блэр.