продукты за столом. Его щеки порозовели. Он протараторил, не поднимая глаз:

— Они ушли по делам, но вот-вот вернутся.

— По каким еще делам, Стефан?

Если бы Юлиан в этот момент не отвлек на себя внимание Майи, то Стефан вполне мог бы обратиться горсткой пепла под испепеляющим взором кудрявой девушки.

— Терпение. Скоро все станет известно.

Миниатюрная дознавательница, раздраженная тем, что ее водят за нос, повернулась к Джино, тот сидел на потертом диване, закинув нога на ногу:

— Скажи-ка, где же сейчас твой брат?

— Я что, похож на его няньку? Может, из нас двоих мозг достался только мне, но такое плевое дело по силам даже ему.

— Ладно…

Через несколько секунд комнату нарушили звуки ударяющихся о бетонный пол сапог. На пороге появилась разномастная троица. Их руки что-то бережно прижимали к туловищу. Темно-ореховые глаза Салли нервно бегали из стороны в сторону. Он тяжело дышал. Анжело смотрел на товарищей с самодовольной ухмылкой, а словно отлитое из бронзы лицо Дариуса не выражало ни тени беспокойства.

— Все получилось? — спросил Юлиан.

На вопрос откликнулся Анжело:

— Еще бы, обижаешь. Разве я вас когда-то подводил?

— Каждый день, — бросил в ответ Джино.

— А вас точно не заметили? — поинтересовался Стефан.

— Не парься. Сегодня никому нет дела, чем мы тут занимаемся, — ответил Дариус.

— Не хотите ничего нам объяснить? — недоуменно спросила Майя, уперев руки в бока.

Анжело переглянулся с соучастниками; кивнув друг другу, каждый из них достал из-под коричневой танковой куртки по две объемные бутылки. Жидкость в четырех была прозрачной, как стеклышко, а еще в двух — мутной. Стефан расчистил место для принесенных даров, и бутылки заняли свое почетное место на столе.

— Что это такое? — в сапфировых глазах Белла отражалось искреннее непонимание.

Юлиан встал с кресла и подошел к столу:

— Это алкоголь, отрава, от которой люди сходят с ума.

— Ты что, не пробовала? — глаза Дариуса округлились.

— Нет, — златовласая девушка покачала головой, — а вы?

Большинство из ребят кивнули в ответ.

За десять лет, проведенных в коррекционном лагере, Юлиан пару раз видел бутылки с похожей жидкостью в бараке, где жил до самой отправки на курсы военной подготовки. Несмотря на враждебную атмосферу лагеря для Вольных, соседи по бараку старались поддерживать как минимум нейтральные, а то и доброжелательные отношения между собой, поскольку все хотели открыть глаза следующим утром.

— Не слушайте Юлиана. Он не разбирается в благородных напитках. Мы имеем дело с чистейшей огненной водой! — воскликнул Анжело.

Юлиан заранее знал о разыгравшемся этим вечером предприятии, хоть и не был в нем заинтересован. Анжело в этот раз превзошел самого себя и сумел договориться с таинственным поставщиком о получении запрещенной на территории лагеря посылки. Дариус и Салли вызвались помочь ему скрытно пронести товар от местного склада до казармы.

Стефан спросил:

— Как тебе удалось достать целых шесть бутылок здесь, в тренировочном лагере?

Анжело гордо задрал голову:

— А это, друг мой, секрет, который я унесу с собой в могилу. Скажу лишь, что виной всему мои невероятные связи и феноменальный талант переговорщика.

— Только обо всем договорился я, впрочем, ничего нового…

— Эй, не мели чушь! Не слушайте Джино, он любит тянуть одеяло на себя.

С новым приобретением уютное вечернее застолье обернулось суматохой, в которой собеседники пытались перекричать друг друга, неловко размахивая руками.

— Когда мимо нас проходил охранник лагеря, я подумал, что нам пришел конец! Только чудом пронесло, — разгорячился Салли.

— Чем больше трясешься, тем раньше себя выдашь. Надо вести себя естественно. Малой, следи за мной и когда-нибудь чему-то да научишься, — Дариус ударил себя кулаком в грудь.

Юлиан сделал лишь несколько маленьких глотков из стакана, поморщившись, и уселся на кресло. Белла подошла, чтобы поговорить с Софией, кроткой девушкой с русой косой, которая не находила себе места со смерти Селима.

Всеобщее внимание привлек Стефан:

— Предлагаю тост за верного друга, которого больше нет с нами. Селим навсегда останется для нас примером для подражания, сколько бы лет ни прошло и где бы мы ни были. Я лишь надеюсь, что и в будущем мы сможем считать себя достойным людьми, каким был он. Выпьем за Селима! — пластиковые стаканчики дружно взмыли вверх.

Через минуту раздался наполненный сомнением и тревогой голос Майи, чье эмоциональное состояние отклонялось от одного полюса к другому, подобно рычажным весам:

— В лагере мне рассказывали, что те, кто возвращается со службы, уже… не похожи на самих себя. Да и среди инструкторов вы сами видели… Как мы можем быть уверены, что сами не станем такими же, как эллиадские псы, как убийца Селима...

Звуки веселья поглотила гробовая тишина. Юлиан внимательно наблюдал за реакцией одногруппников. Его уже давно не пугало то, что сейчас вертелось у них в головах, и он прекрасно знал ответ на прозвучавший вопрос.

— А я слышал, что многие из ветеранов селятся в Республике, заводят семьи и живут обычной жизнью. Не все так плохо, — повернулся к Майе Стефан.

Белла отбросила солнечные волосы назад и посмотрела на курчавую девушку. Судя по хмурому виду, слова Стефана ее не убедили.

— Я понимаю опасения Майи. Я и сама не раз задумывалась над тем, что с нами будет, где мы будем служить и какие приказы нам придется выполнять. Многие из Вольных не возвращаются со службы или теряют самих себя на пути к свободе. Я не хочу, чтобы мы повторили их судьбу, поэтому давайте пообещаем друг другу кое-что. Пусть это покажется кому-то глупым и наивным. Пообещаем, что как бы тяжело нам ни пришлось и сколько бы лет ни прошло, мы продолжим двигаться вперед, а когда оглянемся назад, то по-прежнему сможем назвать себя достойными людьми, — Белла словно вышла из транса и окинула собравшихся взглядом.

Предложение действительно показалось Юлиану наивным и невыполнимым. Но несмотря на всю свою нелепость обещание может оказаться полезным, если в него поверят. Главное, чтобы оно смогло унять беспокойство товарищей и поспособствовало поддержанию духа внутри отряда.

Стефан быстрее других подхватил задумку Беллы:

— Отличная идея! В самые сложные времена обещание станет для нас своего рода компасом. Ориентиром.

— Ха, вы, наверно, шутите! Какая глупость! Мы уже не наивные дети, но кто-то все еще верит в чудеса, — Дариус взмахнул