(Suddendorf and Busby 2003: 392), либо в терминах феноменологии путешествия в прошлое, где они рассматриваются как взаимоисключающие варианты, поскольку "можно знать, что произошло, где и когда, не будучи в состоянии вспомнить событие (например, ваше рождение), и, наоборот, не помня его.например, ваше рождение) и, наоборот, можно путешествовать в прошлое, не имея доступа к точной информации о том, когда и где" (Suddendorf and Busby 2003: 392).

Мы считаем, что это неполезный способ сформулировать диалектику дебатов о том, способны ли животные к эпизодическим воспоминаниям. Возьмем, к примеру, позицию, занятую Клейтон и ее коллегами. Хотя они официально не заявляют о своей позиции, есть два варианта ее изложения. Либо она подразумевает, что животные действительно могут заниматься теми же видами обработки информации, что и люди, но без сознательной феноменологии, которая сопровождает ее у людей. Либо, поскольку их исследование представляет собой лучшее из имеющихся доказательств существования эпизодической памяти у животных, мы должны признать, что такая память сопровождается той же феноменологией, что и эпизодические воспоминания у человека (Eichenbaum et al. 2005 явно придерживаются подобной позиции).

Заметим, что если бы любой из этих вариантов был на самом деле целевой точкой зрения, о которой идет речь в дебатах, это сделало бы загадочным, почему именно вопрос об эпизодической памяти животных должен представлять особый интерес в этих дебатах. Первая точка зрения, только что описанная, фактически опирается на нечто вроде философской "гипотезы зомби" в литературе о физикалистских подходах к сознанию, согласно которой организм может демонстрировать точно такое же поведение, как сознательное человеческое существо, но не иметь никакой сознательной феноменологии. И наоборот, согласно второй точке зрения, именно те, кто ставит под сомнение существование эпизодической памяти у животных, фактически изображаются как опирающиеся на нечто подобное этой гипотезе. Но гипотеза зомби - это совершенно общая скептическая гипотеза, охватывающая все формы активности, которые обычно предполагают сознательное осознание у людей. Поэтому неясно, какую диалектическую выгоду (для любой из сторон) принесет попытка сослаться на нее, чтобы доказать, что речь идет именно об эпизодической памяти.

Мы считаем, что существующее внимание к предполагаемой дихотомии между основанным на информации и основанным на сознании подходами к эпизодической памяти в любом случае искажает некоторые из аргументов, которые приводятся, включая аргументы некоторых исследователей, которые поддерживают идею такой дихотомии. Как мы хотим доказать, на самом деле речь должна идти о том, корректно ли вообще описывать исследование Клейтона и Дикинсона как демонстрирующее существование формы памяти, в которой сохраняется информация о "что", "где" и "когда".

 

Чувствительность ко времени без репрезентации прошлого

Несколько противореча собственному утверждению о том, что "имеющиеся данные свидетельствуют о том, что скребковые сойки [...] могут кодировать, хранить и использовать информацию о том, что они кэшировали, где и когда" (2003: 394), Саддендорф и Басби в одном месте также пишут, что когнитивные процессы, управляющие поведением, продемонстрированным в исследованиях Клейтон и ее коллег, "вовсе не обязательно должны быть связаны с прошлым" (Suddendorf and Busby 2003: 392). Следуя Дрецке (1982), они объясняют:

[Событие A может вызвать когнитивные изменения B, которые повлияют на поведение C в более поздний момент времени, но это не означает, что B несет какую-либо информацию о самом A - посредник B может быть скорее каузальным, чем информационным. Таким образом, хотя сойки выполняют действия C (восстановление), которые имеют смысл только в свете A (запоминание того, что, где и когда), это не означает, что B представляет собой прошлое событие A.

На первый взгляд, это способ аргументации против утверждения, что Клейтон и ее коллеги продемонстрировали эпизодическую память у животных, который не опирается на соображения о феноменологии. Вместо этого он касается того, что значит сказать, что организм обладает информацией о чем-то или представляет что-то. Но как мы можем развить замечание Саддендорфа и Басби дальше, чтобы понять, как именно абстрактная мысль, которую они излагают, может быть применима к данному конкретному случаю? Сойки, изученные Клейтоном и др., явно чувствительны к временному интервалу, прошедшему с момента закладки червей в кэш. Какие же основания могут быть для того, чтобы считать, что они все же не представляют событие, связанное с кэшированием червей, как лежащее в дальнем конце этого интервала, таким образом, чтобы описать их как помнящих "когда" произошло кэширование?

В целом, можно выделить два совершенно разных способа, с помощью которых когнитивное состояние человека может быть чувствительно к течению времени. Один из них предполагает явное представление событий как происходящих в разное время. В отличие от этого, при том, что мы в других работах называли временным обновлением (Hoerl 2008; Hoerl and McCormack 2011; McCormack and Hoerl 2005), индивид просто оперирует моделью своего текущего окружения, которая обновляется с учетом течения времени, но при этом каждое обновление просто заменяет предыдущее. В своей простейшей форме такое обновление заключается в изменении модели в ответ на новую перцептивную информацию, которая противоречит предыдущей модели. Но временное обновление также может, например, объяснить некоторые основные формы последовательного обучения. Стать чувствительным к последовательности, в которой обычно разворачивается знакомый набор событий, может быть просто вопросом приобретения рутины для последовательного обновления своей модели текущего окружения, так что представления соответствующих событий сменяют друг друга в правильном порядке в последовательных инстанциях этой модели.

Таким образом, общая мысль заключается в том, что некоторые формы чувствительности к течению времени можно объяснить, обратившись к процессам, управляющим тем, как модель окружения индивида обновляется с течением времени, и это следует противопоставить идее, что временные отношения сами представлены в этой модели. Существует ли также объяснение поведения скребковых соек, которое опирается только на идею временного обновления? Заметим, что бесспорным должно быть то, что их поведение должно отчасти регулироваться механизмом, способным отслеживать временные интервалы. Если мы не постулируем существование какого-то внутреннего интервального таймера, который каузально реагирует на количество времени, прошедшего с момента кэширования, остается загадкой, как сойки могут демонстрировать различное поведение в зависимости от длины этого интервала. Но, учитывая, что поведение должно быть основано на использовании такого таймера, мы снова можем выделить два различных механизма, с помощью которых его работа может влиять на поведение (см. также McCormack 2001 и Hoerl 2008). Один из них предполагает создание ментальных репрезентаций, в которых фигурируют кэширование и прошедший с тех пор интервал - как подразумевается в идее памяти на "что", "где" и "когда". Однако, в соответствии с идеей временного обновления, существует и другой, более простой механизм, с помощью которого такой таймер может влиять на поведение, а именно: определять, как долго будут