истек, и правительство одобрило новое строительство на Западном берегу реки Иордан и в Восточном Иерусалиме.

Пытаясь убедить Нетаньяху продлить десятимесячное частичное замораживание строительства поселений на 60 дней, Обама предложил долгосрочное соглашение о безопасности, эскадрилью истребителей F-35 стоимостью 3 млрд. долл. и использование американского права вето в Совете Безопасности ООН для отклонения любой резолюции, не устраивающей Израиль. Будучи уверенным в том, что помощь Израилю определяется не президентом, а ассигнованиями Конгресса, а Конгресс в подавляющем большинстве случаев настроен произраильски, Нетаньяху отверг это необычайно щедрое предложение. За период с 1978 по 2010 год Соединенные Штаты сорок два раза использовали свое право вето в Совете Безопасности в интересах Израиля. Такая откровенная пристрастность к одной из сторон в споре подорвала доверие к Америке и превратила ее в глазах многих в недобросовестного посредника. Как ни странно, урок, который извлекли советники Обамы из его тяжелого опыта общения с неблагодарным младшим партнером, заключался не в том, что президенту следовало быть более жестким, а в том, что было ошибкой вообще поднимать этот вопрос. А урок, который Нетаньяху извлек из своей победы, заключался в том, что он может продолжать безнаказанно бросать вызов американскому президенту и не платить за это никакой политической цены.

С точки зрения палестинцев Нетаньяху все больше напоминал человека, который делает вид, что ведет переговоры о разделе пиццы, а сам продолжает ее есть. В ответ на это палестинцы не без оснований приостановили свое участие в мирных переговорах и выдвинули два условия возвращения за стол переговоров: полное замораживание строительства на оккупированных территориях и установление границ по состоянию на 4 июня 1967 г. в качестве основы для переговоров, что было отвергнуто Нетаньяху с ходу. Дипломатический тупик сохранялся еще почти три года. В июле 2013 г. Джон Керри, госсекретарь США во время второго срока Обамы, убедил стороны возобновить переговоры с целью достижения "соглашения об окончательном статусе" в течение девяти месяцев. Нетаньяху категорически отверг два основных условия палестинцев, но согласился возобновить мирные переговоры без каких-либо предварительных условий. Он считал, что мирные переговоры - это американский, а не израильский интерес. С другой стороны, он не хотел навлечь на себя позорное клеймо отказника от мира. Палестинцы знали, что израильское правительство не настроено серьезно на переговоры, поскольку не желает прекращать оккупацию и признавать права палестинцев. Они также опасались, что, как и в течение двух десятилетий после Осло, Израиль будет медленно использовать мирные переговоры, которые ни к чему не приведут, чтобы умиротворить международное сообщество, еще глубже зарыться в их землю и разбить ее на изолированные анклавы, над которыми Палестинская администрация не будет иметь реальной власти. Палестинские переговорщики согласились принять участие в переговорах только для того, чтобы не оказаться в роли тех, кто выкашивает партию. Поэтому неудивительно, что в первые три месяца переговоров Нетаньяху дал указание своим переговорщикам занять жесткую позицию, отказавшись при этом назвать свою конечную цель. Его конечная цель была очевидна - Великий Израиль, а это несовместимо с решением о двух государствах. Поэтому можно с уверенностью предсказать, что нынешний раунд переговоров, как и большинство предыдущих, окажется бесперспективным.

Игра Нетаньяху, как и его наставника Ицхака Шамира, заключается в том, чтобы сыграть на время и расширить сферу влияния Израиля на Западном берегу до такой степени, когда создание жизнеспособного палестинского государства станет абсолютно невозможным. Как и Шамир, он является затягивателем на дипломатической арене. Как и Шамир, он исходит из того, что "арабы - те же арабы, а море - то же море". Короче говоря, Нетаньяху - жесткий и реакционный политик, который считает, что статус-кво устойчив, и достаточно высокомерен, чтобы полагать, что поддерживать его - задача США и арабских диктаторов. Он не понимает, что нет ничего статичного в статус-кво, который уже спровоцировал два полномасштабных восстания против израильского правления.

Начало "арабской весны" в январе 2011 г. стало неприятным сюрпризом для Нетаньяху, его партии и правительства. Израиль всегда гордился тем, что является островом демократии в море авторитаризма, хотя он ничего не сделал для поддержки арабской демократии и многое сделал для подрыва палестинской демократии. Стихийные народные восстания в арабском мире подчеркнули пропасть между Израилем и его региональным окружением. Эти внутренние революции не были в первую очередь антиизраильскими или антизападными: это были призывы к свободе, правам человека, повышению уровня жизни, политическим реформам и национальному достоинству. Но они ослабили старый региональный порядок, опиравшийся на светские военные диктатуры и проамериканские монархии. Народный протест и утверждение власти народа изменили арабскую политику, хотя в ряде стран, в частности в Сирии, они встретили жестокие репрессии. Революция свергла диктаторов в Тунисе, Египте, Ливии и Йемене и укрепила исламские движения во всех этих странах и других частях арабского мира.

Во многом из-за исламистской составляющей "арабская весна" не нашла отклика ни на одном уровне израильского общества. Широко распространилось подозрение, что реальной силой в арабских восстаниях являются не молодые идеалисты, а исламские экстремисты, ставящие своей целью уничтожение еврейского государства. Соответственно, мечты молодых революционеров стали кошмаром для стражей безопасности Израиля. Привыкшие вести дела с уступчивыми и в целом предсказуемыми арабскими диктаторами вроде Хосни Мубарака в Египте, они не испытывали восторга от перспективы взаимодействия с плюралистическими и непредсказуемыми демократическими обществами. Работа с открытыми обществами - задача гораздо более сложная, чем заключение сделок с автократами и их приближенными. Иногда можно диктовать диктаторам, но не демократическим странам, особенно тем, которые настаивают на национальном достоинстве. Генерал-майор (в отставке) Амос Гилад, директор Бюро военно-политических вопросов Министерства обороны, в сентябре 2011 г., выступая в Междисциплинарном центре в Герцлии, с ослепительной откровенностью сформулировал свои взгляды на демократию: "В арабском мире нет места для демократии", - заявил он кивающей аудитории. "Это правда. Мы предпочитаем стабильность". Другие эксперты по безопасности заговорили об опасности исламского окружения их страны и о "ядовитом полумесяце", состоящем из Ирана, Сирии, "Хизбаллы" в Ливане, ХАМАС в Газе и "Братьев-мусульман" в Египте.

Биньямин Нетаньяху - яркий пример двойных стандартов элиты, когда речь идет о демократии по ту сторону забора. В прошлом он последовательно утверждал, что мир и безопасность зависят от перехода арабских стран к демократии. Повторяя "теорию демократического мира", выдвинутую западными политологами, он любил подчеркивать иностранным журналистам, что "демократии не воюют друг с другом". Он выступал против передачи территорий недемократическим режимам, мотивируя это тем, что они по своей природе ненадежны и не заслуживают доверия. Наступление эры демократии в арабском мире заставило его изменить свою точку зрения. Его новая аргументация