обоими трудами. Лучше заняться этим сейчас, чем торчать на палубе, с каждым часом уставая все больше.

На закате он вновь поднялся на палубу. «Кастилия» шла прежним курсом. Хорнблауэр посмотрел на далекие марсели, прочел на доске отметки сегодняшнего пути и подождал, пока вновь бросят лаг. Если б «Кастилия» намеревалась вернуться в Картахену, она бы уже повернула. Она очень далеко сместилась на юг, и если ветер отойдет к северу — что в это время года весьма вероятно, — ее усилия сведутся на нет. Если она не повернет до темноты, значит она направляется не в Картахену. Хорнблауэр ждал. Небо на западе побледнело, над головой появились первые звездочки. Теперь, всматриваясь до боли в глазах, Хорнблауэр не мог различить в подзорную трубу паруса «Кастилии». Но когда он видел ее последний раз, она по-прежнему шла к югу. Тем больше поводов держать ее под наблюдением.

Кончилась вторая собачья вахта.

— Я уберу грот, мистер Тернер, — сказал Хорнблауэр.

В слабом свете нактоуза он написал приказы на ночь: идти в бейдевинд на правом галсе, позвать его, если ветер изменится больше чем на два румба, и в любом случае позвать его перед восходом луны. Темная маленькая каюта — свет лампы не проникал в ее углы — походила на звериное логовище. Он лег, не раздеваясь, и принялся гадать, что же намерены делать испанцы. Он убавил парусов — они, вероятно, сделали то же самое. Если нет, днем он постарается их нагнать. Если они повернут… что ж, он предпринял все возможное, чтобы найти их на следующий день. Глаза смежились от усталости и не открывались, пока кто-то не пришел доложить, что настала полуночная вахта.

Слабый западный ветер нанес облаков. Звезд не было видно, бледно светил тоненький лунный серп. «Атропа» по-прежнему шла круто к ветру, заигрывая с волнами, набегавшими на ее правую скулу, изящно встречая их, как красавица на сцене встречает героя-любовника. Темная вода, казалось, поддалась общему настроению и нежно нашептывала что-то соответствующее. Все было тихим и мирным, ничто не предвещало опасности. Минуты проходили в уютной праздности.

— Эй, на палубе! — крикнул впередсмотрящий. — Мне кажется, я что-то вижу. Справа по курсу.

— Поднимитесь на мачту с трубой ночного видения, юноша, — сказал подштурману Тернер, он нес вахту.

Прошла минута-две.

— Да, сэр, — послышался новый голос с мачты. — Это силуэт корабля. Три-четыре мили справа по курсу.

Тернер и Хорнблауэр направили свои трубы.

— Может быть, — сказал Тернер.

В ночи вырисовывалось что-то еще более черное — ничего более определенного Хорнблауэр сказать не мог. Он мучительно вглядывался. Похоже, пятно смещается.

— Держите ровнее! — рявкнул Хорнблауэр на рулевого.

В какую-то минуту он засомневался, уж не мерещится ли ему черное пятно, — известны случаи, когда вся команда воображала, будто что-то видит. Нет, пятно, несомненно, есть, оно движется поперек их курса. Мало того, оно смещается слишком сильно, чтобы это можно было отнести за счет небрежности рулевого, который недостаточно прямо ведет «Атропу». Это «Кастилия» — она развернулась в ночи и теперь мчится на фордевинд в надежде захватить преследователей врасплох. Если б Хорнблауэр не убавил парусов, она бы вышла прямо на них. Испанские впередсмотрящие явно зевали, потому что «Кастилия» шла прежним курсом.

— Ложитесь в дрейф, мистер Тернер, — приказал Хорнблауэр и зашагал к левому борту, чтобы видеть «Кастилию», когда «Атропа» приведется к ветру.

«Кастилия» уже почти потеряла преимущества, которые давало ей наветренное положение, через несколько минут она потеряет их окончательно. Облака, медленно плывущие над головой, разошлись, и между ними проглянула луна, скрылась на мгновение и засияла ярко. Да, это корабль. Это «Кастилия». Она далеко под ветром.

— Эй, на палубе! Я хорошо ее вижу, сэр. На левой раковине. Капитан, сэр! Она поворачивает!

«Кастилия» и впрямь поворачивала. На мгновение в лунном свете ярко блеснули ее паруса. Первая попытка захватить «Атропу» врасплох не увенчалась успехом, испанский капитан решил попробовать еще раз.

— Положите судно на левый галс, мистер Тернер.

В такую погоду «Атропа» может безнаказанно играть в кошки-мышки с любым большим фрегатом. Она развернулась кормой к преследователю и двинулась круто к ветру.

— Эй, на мачте! Какие паруса поставил неприятель?

— Бом-брамсели, сэр. Все прямые паруса до бом-брамселей.

— Свистать всех наверх, мистер Тернер. Поставьте все прямые паруса.

Ветер был сильный. «Атропа», поставив дополнительные паруса, накренилась и стрелой понеслась вперед. Хорнблауэр оглянулся на марсели и бом-брамсели «Кастилии» — теперь они ясно вырисовывались в лунном свете. Вскоре ему стало ясно, что «Атропа» движется быстрее. Он уже раздумывал, не убавить ли парусов, когда необходимость принимать решение отпала сама собой. Черные паруса на фоне неба резко сузились.

— Эй, на палубе! — крикнули с мачты. — Неприятель привелся к ветру, сэр.

— Очень хорошо. Мистер Тернер, поворот через фордевинд, пожалуйста. Направьте бушприт прямо на «Кастилию» и уберите фок.

Терьер отбежал от разъяренного быка и теперь вновь с тявканьем бежит за ним по пятам. Остаток ночи нетрудно было следовать за «Кастилией». Когда луна скрывалась, впередсмотрящий особенно пристально вглядывался в темноту, чтобы испанцы не повторили недавнюю хитрость «Атропы». Впереди забрезжила заря. Бом-брамсели и марсели «Кастилии» стали чернильно-черными; по мере того как небо голубело, они светлели и сделались наконец жемчужно-серыми. Можно вообразить, в какой злобе испанский капитан смотрит на неотступного преследователя, с наглой неуязвимостью висящего у него на хвосте. Между кораблями семь миль, но для больших восемнадцатифунтовых пушек «Кастилии» это все равно что семьдесят. Ветер, дующий прямо от «Атропы» к «Кастилии», давал шлюпу дополнительную защиту, оберегал его, словно заколдованный стеклянный щит из итальянской поэмы. «Атропа» в семи милях на ветре была, подобно сарацинскому чародею, разом видна и неуязвима.

Хорнблауэр вновь почувствовал усталость. Он пробыл на ногах с полуночи, а перед этим отдыхал меньше четырех часов. Он страстно желал вытянуть усталые ноги; столь же страстно он желал закрыть измученные глаза. Гамаки вынесли наверх, палубы вымыли, оставалось только следовать за «Кастилией», но в любую секунду может потребоваться быстрое решение, и он не смел оставить палубу. Занятно, что теперь, когда они были на ветре, в безопасности, ситуация стала еще более динамичной, чем вчера, когда они были под ветром. Но это так: «Кастилия» может в любой миг привестись к ветру, кроме того, оба корабля несутся по Средиземному морю, полному любых неожиданностей.

— Принесите мне сюда матрас, — сказал Хорнблауэр.

Матрас принесли и положили на баке у шпигата с наветренной стороны. Хорнблауэр лег, вытянул ноги, опустил голову на подушку и закрыл глаза. Корабль качался из стороны в сторону, убаюкивая; море мирно шумело под кормовым подзором «Атропы». Свет