– А откуда вы знаете про звук? Его тожеувидели? – ехидно спросила я. – Вы там присутствовали в моментнесчастья? Ведь так? Зачем пошли в сад к Дане?

Расторгуева в растерянности плюхнулась надиван. Потом вскочила, подбежала к стоящему на буфете телефону, быстро набраланомер и велела:

– Иди сюда! Сам придумал, теперь ирасхлебывай!

Не прошло и пяти минут, как в избу Веры вошелкоренастый мужчина.

– Здрассти, – вежливо произнесон. – Что случилось?

– Добрый вечер, господинучастковый, – холодно кивнула я.

– Зовите меня Глебом, – предложилГрибков.

– Вера хочет сделать заявление, –строго сообщила я.

– Неправда! – взвизгнулатетка. – Молчу, как еж на поляне!

– Ладно, – незлобиво согласиласья, – сама объясню. Расторгуеву надо арестовать.

– Этта почему? – нахмурился Грибков.

– Ложные показания, обман лица,производящего дознание, с целью скрыть ценную для следствия информацию караетсялишением свободы сроком на десять лет с отбыванием наказания в колонии строгогорежима без права переписки и с конфискацией имущества, – оттарабанила я,совершенно не опасаясь, что милиционер и Расторгуева упрекнут меня во вранье.Вера не знает законов, Грибков, похоже, тоже не слишком юридически подкован.

– Ах ты, мент поганый! – кинулась наГлеба Верка. – Кто мне велел глупость пороть? Кто со страху перед Наташкойв штаны наложил? Обещал: «Сам оформлю случай. Никто не подкопается». И че? Онаговорит, из окна лишь елки видать, земли не различить!

– Тише, дура, – попытался купироватьскандал участковый, но лишь сильней раздразнил испуганную бабу.

– Ща я тебе морду-то расцарапаю! – важиотаже пообещала Вера. – Объясняй потом Наташке, откуда отметины!

И, выставив вперед руки, она кинулась наГлеба. Мы с Грибковым попытались скрутить тетку и в конце концов одержали надней верх. Победа досталась нам непросто, у Глеба Сергеевича под глазом началналиваться синяк, я лишилась нескольких прядей волос – рыхлая Вера в дракепродемонстрировала ярость тигрицы и недюжинную силу.

– Сука ты! – с отчаянием произнесГлеб, трогая кожу под веком. – Чего я жене скажу?

– Правду. Как всегда, одну лишьправду, – заржала Расторгуева. – Что мы трахались и я тебе пяткой порылу запузырила! Ты же любишь Камасутру, пузан хвостатый?

Неожиданно мне стало смешно. Оказывается,Грибков местный мачо, этакий Казанова из Евстигнеевки. А Вера знает проКамасутру! Хм, сексуальная революция добралась до российских деревень… Глебуочень подходит прозвище «пузан хвостатый», хотя никакого атавистическогоотростка у него явно нет. Думаю, если бы люди имели хвосты, Камасутра оказаласьбы на треть толще.

– Значит, вы любовники? –констатировала я.

– Не надо столь резковысказываться, – возразил Глеб. – Ну… так, проводим вместе время… Яженат.

– Ха! – подскочила Вера. –Трус! Ща все расскажу! Пущай пузана с конфискацией посодют! То-то Наташкерадость будет… А Дане так и надо. Шантажерка! Сука!

– Тише… умоляю, не надо шума… –стонал Грибков. – Я представитель закона… В форме, при погонах…

– Всем заткнуться! – приказалая. – Сесть по разным углам, встряхнуться и говорить по очереди. Вера, тыпервая!

Через полчаса я стала обладательницей не оченьценных, а вернее, банальных сведений. Вера и Глеб изменяют своим вторымполовинам. Супруг Расторгуевой вечно пьян и не обращает внимания на Веру, затожена Грибкова Наташа подозрительна и ревнива, она великолепно знает о егокобелиной сущности и предупредила ловеласа:

– Пронюхаю о походе налево – уничтожу. Издома выселю, а машина и сберкнижка на меня оформлены. Голым уйдешь! Да ещеначальству твоему кое-что рассказать могу.

Глеб Сергеевич перепугался. За ним водятсямелкие нарушения по службе, да и нажитого имущества лишаться не хочется.Поэтому он заверил Нату:

– Дорогая, ты единственная моя любовь!

– Смотри! – пригрозила супруга.

Теперь понимаете, как испугался Грибков, когдаВера позвонила ему и зашептала:

– Беда! Нас кто-то засек!

Участковый кинулся к любовнице, а та показалаему записку с простым, но впечатляющим текстом: «Знаю все. Молчание стоит пятьтысяч долларов. Если через неделю не получу денег, о вашей тайне узнают все».

На воре, как говорится, шапка горит. Парочкаживо скумекала, что за их постельными упражнениями наблюдал чужой глаз. ГлебСергеевич собрал всю свою дедукцию в кучку и понял: в Евстигнеевке есть толькоодна личность, способная раскрыть их тайну, – Дана Гарибальди.

– Почему именно она? – изумилась я.

Участковый поскреб пальцем макушку.

– Логические вычисления. Мы для утехудачное место нашли – у Верки на чердаке. Там никто нам помешать не мог.Наташка в чужой дом не попрет, Колька вечно пьян, ему по лестнице туда незалезть. Вот только…

Он замолчал.

– Дальше! – приказала я.

– Жарко там очень, – нехотяпризнался Глеб, – я сильно потею, а Верка злится.

– Неприятно ведь, когда к тебе мужикприлипает. Скажи, я права? – по-свойски воскликнула Расторгуева. –Окон на чердаке нет, вот он и выдумал… Все беды от него, дурака!

– Я часть стены выпилил, типа двериполучилось, и отставлял ее в сторону, – вздохнув, пояснил Грибков. –Хорошо, ветерок дует, и небо видно… Да не подумал, что с третьего этажа домаГарибальди мы – как на ладони. Больше некому было нас узыркать! А как письмопришло, так меня и стукнуло: она! На принтере отпечатано, без адреса, в простомконверте.

– Надеюсь, вы отправили бумагу влабораторию, чтобы ее изучили специалисты? – прикинулась я идиоткой.

– Нет, – мрачно сказал Глеб, –это личная ситуация. Сам решил разобраться.

– Убив Гарибальди? – подытожила я.

– Ты глупости-то не болтай! –побагровел мент. – Я к ней Верку отправил для разговора.

– Интересно… – процедила я.