Шрифт:
Интервал:
Закладка:
11. Anal. ii. 3.
12. De Rom. Pont. iv. 2. [Семь лет тому назад, это едва ли необходимо говорить, Ватиканский Собор определил, что Римский Папа, ex cathedrâ[81] имеет ту же непогрешимость, что и Церковь. Это не влияет на доказательство по тексту.]
13. Proph. Office [Via Med. vol. i. p. 117.].
14. 1 Tim. iii. 16; Isa. lix. 21.
15. [Ou gar ti nun ge kachthes, k.t.l.]
16. [Vid. Via Media, vol. ii. pp. 251–341.]
Глава 3. Об историческом аргументе в пользу существования развития
§ 1. Метод доказательства.
§ 2. Состояние доказательства.
Примечания.
§ 1. Метод доказательства
1
Нам представляется, что мы имеем дело со следующим случаем: определенные доктрины пришли к нам, признаваясь апостольскими, из такой далекой древности, что, хотя мы можем указать дату их официального установления в четвертом, пятом, восьмом или тринадцатом столетии, как это может случиться, однако же, их сущность может быть современной Апостолам, и она может быть отражена или подразумеваться в текстах Священного Писания. Далее, эти существующие доктрины повсеместно считаются, без какого-либо сомнения, в каждом столетии эхом доктрин, предшествующих им, и таким образом, их происхождение относят к бесконечно ранней дате, даже если их настоящее соединение с апостольским вероучением было вне поля зрения и неустановимо. Кроме того, доктрины признаются сформировавшимися в один корпус таким образом, что отвергнуть одну, значит, отнестись с пренебрежением ко всем остальным; и корпус доктрин включает и те первоначальные предметы веры, как Воплощение, которые многие противники упомянутой доктринальной системы, как системы, утверждают, что тоже принимают, но которые невозможно, с точки зрения их внешней или внутренней характеристики, разумно отделить от других, которые противники отрицают. Кроме того, эти доктрины занимают всю область теологии и не оставляют ничего, кроме своего подробного разъяснения, какой-либо другой системе; тогда как в действительности никакая конкурирующая система и не предвидится; так что нам приходится выбирать между этой теологией и вообще никакой. Более того, только эта теология обеспечивает то руководство мнением и поведением, которое внешне кажется особой целью Откровения и выполняет обетования Священного Писания, приспосабливаясь к различным проблемам мышления и практики, которые встречаются нам в жизни. И, кроме того, это самое непосредственное приближение, мягко говоря, к религиозному чувству, и к тому, что называется характером ранней Церкви, даже к Апостолам и Пророкам; ибо все согласятся с тем, что Илия, Иеремия, Иоанн Креститель и Святой Павел по своему житию и образу жизни (я не упоминаю о степенях благодати, нет, но о доктрине и поведении, ибо это — пункты в споре), во внешнем и видимом (и это не малое сходство, когда вещи рассматриваются в целом и на расстоянии), — это святые и героические люди, я утверждаю это, более подобные доминиканскому проповеднику или иезуитскому миссионеру, или кармелитскому Монаху, более подобные Святому Торибио или Святому Винсенту Ферреру, или Святому Франциску Ксаверию, или Святому Альфонсо Лигуори, чем любым индивидуумам или любым типам людей, которые могут быть найдены в других вероисповеданиях. И тогда есть высокая априорная вероятность того, что Провидение будет следить за своей собственной работой, будет охранять, направлять и утверждать те изменения доктрины, которые были неизбежны.
2
Если это, в целом, и есть истинный взгляд на общую форму, в которой существующее содержание доктрин, обычно называемых католическими, предстает перед нами, предшествуя нашему рассмотрению частных доказательств, на которых они основаны, то я думаю, что мы без труда определим, что и логическая истина, и долг предписывают нам относительно нашего восприятия их. Очень мало сказать, что мы должны относиться к доктринам так, как мы приучены относиться к другим предполагаемым фактам, истинам и свидетельствам для них, например, к тем, которые приходят к нам со справедливым предположением в свою пользу. Такого рода случаи встречаются каждый день; и как мы к ним относимся? Мы встречаем их не с подозрением и критикой, но с искренним доверием. В первую очередь, мы руководствуемся не полученными мнениями, а своей верой. Мы начинаем не с сомнения; мы верим, но подвергаем их серьезному испытанию, и не с каким-то намерением, но спонтанно. Мы доказываем их, используя их, прилагая их к предмету или свидетельству, или совокупности обстоятельств, к которым они принадлежат, как если бы они давали им свое толкование или свою окраску, как нечто само собой разумеющееся; и только когда они терпят неудачу, в конечном счете, в иллюстрировании явлений или гармонизации фактов, мы обнаруживаем, что должны отвергнуть доктрины или утверждения, которые мы сначала считали само собой разумеющимися. Кроме того, мы берем доказательства для них, какими бы они ни были, как для целого, формируя комбинированное доказательство; и мы интерпретируем их, если они малопонятны в отдельных частях, такими частями, которые ясны. Более того, мы относимся к ним соразмерно силе априорной вероятности в их пользу, мы терпеливо выносим трудности их применения, очевидные возражения против них, вызванные другими фактами и обстоятельствами, недостаток их полноты или недостаток аккуратности в их применении, при условии, что их притязания на наше внимание значительны.
3
Таким образом, большинство людей принимают закон тяготения Ньютона, поскольку он общепринят, и используют его каждый сам для себя сначала без серьезной проверки (а он может быть проверен); и если мы обнаруживаем явления, которые закону не соответствуют, это не беспокоит нас, ибо должен существовать способ их объяснения, согласующийся с законом, хотя это и не приходит в голову. Кроме того, если бы мы нашли краткий или неясный отрывок в одном из писем Цицерона к Аттику, мы не постеснялись бы