старается говорить как можно убедительнее. — Сейчас не время для распрей. Там, снаружи — куча тварей, которые только и ждут, чтобы мы передрались. А ещё другие инопланетные кланы, которые не прочь отхватить кусок пожирнее. Мы должны держаться вместе, а не грызться за клочки земли.

— Мы — это кто? — фыркает Хоти. — Ты или твою союзнички помогали нам хоть раз? Впрягались за нас, когда отморозки хотели угнать в рабство наших людей? Защитили нас от твари, что по сектору шастала и всех кошмарила. Приоритетная цель, возможно слышал о такой? Так вот, — он скалится, — я никому ничего не должен. Мы сами по себе. Выживаем как можем. И если для этого придётся потеснить кого-то — что ж, значит так тому и быть.

— Ты ошибаешься. Вы уже получили нашу помощь. Когда кселари собирались вырезать всех людей, Егерь остановил их. Благодаря этому, мы с тобой можем сейчас беседовать.

— Да-да, — отмахивается Энвер. — Видел я ту дешёвую постановку. Весь чат засрали своей пропагандой и дифирамбами в адрес этого ушлёпка. Толкнул какую-то речь, покричал на камеру, а я должен уши развесить и поверить, что он хоть что-то для нас сделал? Где те армии, которые он предположительно разбил? У него в голове? На страницах вашего плана, созданного, чтобы прогнуть все независимые кланы? Ищите другого идиота.

Никос хмурится. Он чувствует — что-то тут нечисто. Слишком уж нагло ведет себя Вепрь. Будто козыри в рукаве прячет.

— Гарм этого так не оставит, — говорит он, внимательно следя за реакцией собеседника. — Он уже грозился стереть вас в порошок, если не уйдёте. И, поверь, я хорошо знаю Видара. Он не шутил.

Энвер неожиданно разражается хохотом. Смеётся так, что на глазах выступают слезы.

— Ой, напугал ежа голой задницей! — выдавливает он сквозь смех. — Можешь передать этой бешеной шавке, что мы его не боимся. У нас есть, чем ему ответить. Хочет драки, путь приходит.

— Ты, никак, союзников отхватил? — осторожно спрашивает Никос. — Каких-нибудь отморозков из диких кланов?

Вепрь загадочно улыбается и подмигивает.

— Вроде того. Скажем так, нашлись добрые люди, готовые оказать поддержку.

И тут до Одиссея доходит. Он, наконец, понимает, почему Вепрь так уверен в себе. Почему не воспринимает угрозу всерьёз.

Краем глаза Никос улавливает движение за окном. Поднявшись с кресла, он приближается и видит, как во дворе форпоста распахивается портал, из которого один за другим выходят пришельцы, которых он раньше не встречал. Вооружены до зубов, шагают уверенно, даже с ленцой.

Энвер подходит сзади, хлопает Одиссея по плечу и цедит:

— Знаешь, что я тебе скажу, дружище? Мир изменился. Старые порядки рухнули. Настало время хватать удачу за хвост. Мы разжились полезными связями, и теперь ни одна скандинавская сука не посмеет тявкнуть в нашу сторону.

У Никоса по спине пробегает холодок. Он понимает — дело приняло скверный оборот. Не только для Гарма — для всех.

— Ты играешь с огнём, Вепрь, — тихо говорит он. — Ты хоть представляешь, чем это может закончиться?

— Не твоя печаль, — огрызается Хоти. — Мы в состоянии о себе позаботиться.

Энвер самодовольно ухмыляется:

— Передай Гарму, пусть держит свой поганый язык за зубами и навсегда забудет об этих землях. Иначе следующий разговор состоится на руинах Хедеморы. То же самое касается тебя, Егеря и всей вашей кодлы. А теперь, думаю, тебе пора.

В кабинет заходят вооружённые люди, намекая, что разговор окончен. Драгорад держит руку возле рукояти молота, но Никос лишь качает головой.

Бросив последний взгляд на пришельцев, чеканящих шаг по двору форпоста, он изучает появившуюся справку и выходит из комнаты. В его груди нарастает тревога.

Он уверен, это только начало. Начало чего-то большого, напрямую связанного с тем, что говорил Егерь. Нужно придумать, как разрешить эту ситуацию, пока не стало слишком поздно.

Потому что одно он знает точно — если дать этому огню разгореться, полыхнёт так, что мало никому не покажется. И тогда все их планы и надежды победу — все это пойдёт прахом.

[1] Комиссация — увольнение военнослужащего в запас по состоянию здоровья на основании заключения военно-медицинской комиссии.

[2] Спарка — две авиационные пушки или пулемёта, смонтированные на одной установке.

Глава 13

Конвой, значит?.. Это что ещё за гости? Мы никого не ждём.

Отбив Деворе просьбу встретить меня у ворот, в быстром темпе двигаюсь к выходу из города. На всякий случай попутно прошу Ваалиса усилить охрану, но тот сообщает, что ему уже доложили и бойцы выдвинулись.

Через несколько минут, взобравшись на стену, обозреваю занимательный пейзаж. Дорога, идущая к Фритауну, выглядит, как парковка перед магазином по продаже подержанных автомобилей.

Пространство забитом десятками древних седанов с минимумом электроники, ржавыми джипами и даже несколькими автобусами-развалюхами, которые выглядят так, будто в них Айрон Блейзы ездили на концерты в 80-х, попутно занюхивая всё, что пролезает в ноздрю. Потом, правда, несчастное транспортное средство выгорело в ходе одной из бешеных вечеринок легендарной группы, но его зачем-то попытались поставить на колёса.

Из машин уже выбираются люди: часть выглядит неплохо по меркам Сопряжение — экипированные, вооружённые и с опасным блеском в глазах, остальные явно голодали, порядком испуганы, если не сказать затравленны, но в них ещё теплится надежда. Не ошибусь, если скажу, что они здесь, у стен моей мануфактуры, в поисках защиты и крова.

Хмурюсь, разглядывая пёструю толпу. Откуда все эти красавцы нарисовались? Как долго путешествовали? И что именно заставило их всех отправиться в опасный путь?

Из головной машины конвоя уже успел выбраться рослый мужчина в потрёпанном пуховике, из-под которого торчит разгрузка. Через плечо на ремне свисает автомат. Незнакомец решительным шагом направляется к воротам и, задрав голову, кричит:

— Эй, есть кто дома⁈ Поговорить бы. Дело имеется!

Усмехаюсь и прыжком переваливаю через край стены. Под подошвами при приземлении громко хрустит снег. Пронизывающий ветер налетает, стремясь забраться под одежду. Безрезультатно.

Через несколько широких шагов оказываюсь лицом к лицу с гостем.

Передо мной стоит коренастый мексиканец средних лет, чьи широкие плечи и крепкая фигура выдают в нём бывшего трудягу. Из тех, что работают руками, забивая сваи, ремонтируя дороги и занимаясь сельским хозяйством.

Смуглая кожа его лица, обветренная и покрытая сетью мелких морщин, свидетельствует о десятилетиях, проведённых под палящим солнцем. Грубые черты лица с резко очерченными скулами и тяжёлой квадратной челюстью придают ему