когда-нибудь мы вновь сойдёмся в поединке, и, кто знает, вдруг тогда ты подаришь мне вечный покой.

Вновь заскрипели, зарыдали камни, но это рыдание было для меня счастливым смехом. Потолок пошёл вверх, и вскоре я уже мог стоять в полный рост. По памяти я двинулся к выходу, бешено надеясь, что мой нежданный спаситель догадается убрать оттуда камни. Мои надежды не были опрокинуты в грязь, руки нащупали долгожданную дыру в стене. Теперь оставалось найти, огонь знает, где находящуюся Элати, а вместе с ней крайне нужный свет.

Память подсказывала нужный маршрут движения, и я на ощупь медленно двигался вперёд. Я знал, что впереди должна быть очередная развилка и оставалось только надеяться, что леди свернула туда, куда нужно. Но я явно недооценил жрицу. Она избрала ещё более верное решение этой во многих случаях фатальной проблемы. На развилке горел пьянящий глаза свет. Прислонившись к каменной стене, на полу сидела Элати. Она сидела, абсолютно молча, только по грязно-бледным щекам тихим ручьём лились слёзы отчаяния.

Я выхромал в манящий круг света, леди поражённо вскрикнула и облегчённо уронила голову в ладони.

— Порядок, крылатая, теперь уже близко, очень близко, — я буквально упал рядом с ней, — скоро мы насладимся живительным рассветом.

— Так веди же, мастер, — на её заплаканном лице появилась ускользающая улыбка, — веди быстрее.

Как не торопились мы выбраться из этих уже не раз проклятых туннелей, всё же пришлось потратить драгоценный час на то, чтобы я мог отдышаться от недавней недоброй встречи. Я бы с огромным удовольствием потратил бы и ещё десять-двенадцать часов на это мероприятие, но наш последний светильник грозил погаснуть в любой самый ненужный момент. Так что, мне вновь пришлось опереться на свой остро заточенный костыль и отправиться на штурм последних километров Незримого пути.

— Там кто-то есть, мастер.

Тихий голос Элати вернул меня из светлых мечтаний в тёмную действительность. Признаться, близость поверхности немного притупило моё чувство самосохранения, хотя это могла быть и добивающая усталость. Через мгновение я и сам услышал лёгкий шелест сбоку от нас. Не раздумывая, я бросил наш осколок дня в сторону этого тревожащего шелеста. И бросил я точно, звук был от удара не об камень, а об обычное тело. Это также подсказал и глухой стон. Я же в свою очередь еле удержался тот удивлённого вскрика, увидев этот стон исторгшего.

Им оказался старый, совершенно седой дьявол в ветхой грязной одежде и с обломанными рогами. В то время, как я недоуменно смотрел на него, его немного безумный взгляд был направлен мне за спину, туда, где с обнажённым мечом стоял ангел. За несколько секунд выражение его глаз сменилось с явного недоверия своему рассудку на осознание невероятной правды, а потом в них закричала давняя и жестокая боль. Но я так и не увидел в них ненависти, и это было не менее странно, чем ангел под горами Ада.

— Ангел? — медленно, через силу слова просачивались сквозь его потрескавшиеся губы. Он перевёл взгляд на меня и повторил, — Ангел?!

— Ангел, — я решил подвести черту его в целом оправданным сомнениям.

Он вновь перевёл взгляд, теперь уже на клинки в наших руках и покачал головой, — мне, наверное, уже всё равно, ангел, дьявол, тьма не видит различий, а значит и мне не стоит их видеть.

И его любезная тьма будто услышала своего преданного вассала. Свет нашей нежно хранимой лампы мелко задрожал, пару раз мигнул и хладнокровно потух, оставив нас наедине с вечной ночью и, конечно, нашим новым знакомым.

— Стой, где стоишь, старик, и я оставлю тебя жить, — я сумел вслепую найти его Путь, но убивать довольно безобидного с виду соплеменника совершенно не хотелось.

— Жить это хорошо, — мой невидимый собеседник усмехнулся. — Я вижу у вас возникла небольшая проблема с поиском дальнейшей дороги. Могу оказать посильную помощь в этих поисках, тем более идти здесь не так уж и долго, даже для тебя, хромой, — он снова усмехнулся.

Я быстро думал. В принципе я и сам был способен пройти оставшуюся нам дорогу, но, сколько это займёт времени, сказать не решался. А если вдруг этот нежданный аскет поведёт нас не туда, куда хотелось бы, я сразу это почувствую и прекращу его одинокое существование.

— Веди, старик, но будь очень осторожен.

— Бабу свою попугай, — огрызнулся в ответ тот, и, не спеша начал движение вперёд.

Я невольно улыбнулся, очень необычно было слушать такое обращение в адрес гордой и порой надменной леди.

Между тем наш проводник явно решил воспользоваться возможностью поговорить с наверняка не частыми здесь гостями.

— Ты воевал с крылатыми, хромой?

— Да, — в подробности я решил не углубляться

— И я воевал. В четвёртой я сражался вместе с князем Арк-Шазом. Я помню, небо разбило нас в первом же бою. С другой стороны их было почти в полтора раза больше. Хотя надо признать, что из Арк-Шаза командир был весьма посредственный. Он уверенней чувствовал себя с бокалом вина иохотничьим рогом, чем с окровавленным мечом. В том бою я потерял родного брата. Огромный ангел пронзил его ржавым протазаном. Мне даже отомстить за него не удалось. Избежав и смерти и плена, я вернулся домой, но оказалось, что выродки Рая добрались туда раньше меня. Они убили моих родителей, мою жену, моих детей. Я стоял посреди пустого холодного дома и плакал. Потом я снова вернулся на войну, убивал врагов и терял друзей. А когда всё кончилось, мне уже некуда было идти. Я потерял не только своих родных, я потерял любовь к этому миру. Я желал никогда больше не видеть его и пришёл сюда, чтобы во тьме этих пещер обрести хоть какое-то подобие покоя. И, как ни странно, мне это удалось. Здесь есть прохладная вода, медленные животные, на которых легко охотиться и много времени для мыслей. Здесь ушла моя ненависть к небу, ушла, как заскучавшая подруга. Здесь неважно крылья у тебя или рога, здесь мне некого ненавидеть и некому ненавидеть меня. Иногда я, правда, всё же выхожу на поверхность, но это лишь для того, что бы в очередной раз убедить себя, что я был прав, выбрав эту дорогу.

Это, наверное, был самый длинный его монолог за долгие, тёмные годы. Рассказав нам свою невесёлую историю, старик замолчал, и лишь звуки его шаркающих шагов ориентировали нас на верный путь. Судя по моим ощущениям и памяти, ещё хранящую в себе эту дорогу, обмануть нас этот затворник не пытался.

А потом я увидел свет. Не игрушечный