— Ачто мужья? Уваших приемныхдочерей ведьбыли мужья?

— Смужьями несложилось! —Ната досадливовзмахнуларукой. — Вы ещеслишком молоды,чтобы это понять,но найти хорошегомужа во всевремена былосложно. Моимдевочкам неповезло. Ихдети осталиськруглыми сиротами,а у меня оказалосьпять ребятишекна руках. Норечь сейчасне о том, какмне было тяжело,речь о другом.Полгода я незанималасьпавильоном,сами понимаете,мне было не дотого, но времявсе лечит. Пришелчас, и я поняла,как сильноненавижу место,повинное всмерти моихдетей. Я сновапозвала строителей...В тот день, когдаони приступилик демонтажу,моя родная дочьЮлия утонулав парковомпруду.

— Яне видел в паркеникакого пруда.— Крысоловпогладил своегопса, и тот согласнорыкнул, точноподтверждаяслова хозяина.

— Явелела егозасыпать. —Слова приходилосьвыдавливатьиз себя силой.Для матери нетстрашнее муки,чем рассказыватьо смерти своихдетей. — Прудзасыпали сразупосле похоронЮлии.

— Апавильон?

— Апавильон... Акимвосстановилвсе, что разрушилистроители,заново заложилкрыльцо, оштукатурилстены. Это труднообъяснить, мненужно былопотерять всехсвоих детей,чтобы поверить.Савва всегдапо-особенномуотносился кпавильону.Знаете, как онего называл?Последний приютмертвых муз.Даже послесмерти он нежелал, чтобыпокой его музтревожили.

— Нежелал до такойстепени, чтоубил собственныхдочерей?

—Роднымипо крови Саввебыли толькоТомочка и Света.Юлия — моя дочьот первогобрака. Но речьсейчас не окровных узах.Для Саввы неимели значенияживые люди,только музы,эти бездушныекуски мрамора.А я посмеланарушить ихпокой...

—Послетого как вывосстановилипавильон, смертипрекратились?— Крысоловсосредоточеннопотер переносицу.

— Да,до недавнеговремени. Несколькомесяцев назадна смотровойплощадке обсерваторииповесилсяМаксим, мойприемный внук.Его нашла утромнаша домработницаЗинаида.

Воспитанныймальчик сказалбы «соболезную»,но Крысоловне был воспитанныммальчиком,поэтому спросил:

—Передтем как погибваш внук, в павильонепроводиликакие-то работы?

— Нет!— От одной толькомысли о том,что этот кошмарможет повториться,по спине побежаластруйка нота.— Я запретила!Все знали мойзапрет, никтобы не посмелих тревожить.Уже после смертиМаксима я велелаповесить замокна дверь, ведущуюв обсерваторию.От греха подальше.

Песу ног Крысоловавдруг угрожающезарычал. Мальчишкауспокаивающепогладил егопо голове, подошелк настежьраспахнутомуокну, внимательновсмотрелсяв темноту итолько потомзаговорил:

— Высами себепротиворечите,Ната. Если насей раз павильонникто не трогал,то у призрака,какого угоднопризрака, небыло причиндля беспокойства.

— Вымне не верите.— Она не спрашивала,она констатировалафакт. Стольковремени потраченовпустую...

— Явам верю, носебе я верютоже. Нет призраков!Нет ни в вашемдоме, ни в парке,ни в павильоне.Вы должны искатьне призрака,а реальногочеловека. Возможно,кого-то из членоввашей семьи.

—Человека?!— Ната уже давноготовила себяк такой правде,но все равнооказалась неготова. — Выхотите сказать,что кто-то измоих внуков?..— она не договорила.

Преждечем ответить,Крысолов закрылокно.

—Кто-тобыл в павильонедо меня. И этот«кто-то» поднялсяна второй этажв обсерваторию,а оттуда спустилсяпо наружнойлестнице. Человек,а не призрак.Призраку ник чему такиесложные маневры.Вы говорите,что заперлиобсерваторию,но сегоднявечером онабыла открыта.

— Нозачем? Кто этомог быть?

— Яне знаю. — Онсмотрел ейпрямо в глаза,дерзко и с вызовомсмотрел, а потомспросил: — Высоставилизавещание,Ната?

Онамогла не отвечать,любому другомуона не ответилабы, но этомумальчишке,Крысолову,вдруг захотелосьвсе рассказать.

— Выдумаете, делов наследстве?

— Ядумаю, что выочень богатаяженщина, Ната.Возможно, у васесть фавориты,возможно, выкого-то обидели...

Да,у нее были фавориты,да она кое-когообидела, норазве можноза это убить?!Впрочем, о чемона?! Человекможет убитьпросто так, безповода. Ей лиэтого не знать...

—Приглядитеськ своему окружению,если посчитаетенужным, пересмотритеусловия завещания.И будьте осторожны.Это единственныйсовет, которыйя могу датьвам, Ната.

— Аесли я попрошувас о помощи?— Была в этоммальчишке сила,и совершеннонемальчишескаямудрость тожебыла, а ей сейчас,как никогда,нужна помощь.

— Яоткажусь, —сказал он просто.— Поймите меняправильно, яне криминалисти не частныйдетектив, я неумею распутыватьтакие дела.

— Неумеете или нежелаете? — спросилаНата, доставаяиз портсигарапоследнююсигарету.

Еслибы он солгал,она отпустилабы его с миром,но он сказалправду:

— Нежелаю. Наймитехорошего сыщика,установитев доме камерынаблюдения.Это должнопомочь.

Этоне поможет. Никамеры, ни сыщики,ни правоохранительныеорганы. Может,у Наты и нетдара предвидения,но одно оназнает точно— разобратьсяв том, что творитсяв ее доме, можеттолько Крысолов.И она сделаетвсе возможное,чтобы он согласился.Не была бы онаНатой Стрельниковой!

—Сколькоя вам должна?— Она перешлак теме денеглегко, безпредварительныхреверансов.В конце концов,это всего лишьбизнес, пустьи несколькоэкзотичный.

— Стадолларов будетвполне достаточно.— Крысоловответил незадумываясь,значит, обдумалвсе заранее,до того какрассказатьей о своихизысканиях.— Это покроетрасходы надорогу и химчистку.— Он многозначительнопосмотрел насвою грязнуюкуртку. И, пожалуйста,Ната, наймитехорошего детектива.Это в ваших жеинтересах.

Глупыймальчишка!Видящий мирдухов, но неспособныйразобратьсяв людских душах.Значит, все-такикто-то из близких.И она уже почтизнает, почтиуверена. Какгорько, какстрашно...

*****

Головагудела от усталости,мысли отзывалисьв ней набатнымбоем. Жалкие,ненужные, лишниемысли. Он правильносделал, чтоотказался, ночего ему этостоило!

Арсений,прихрамывая,шел по анфиладе.После недавнихгонок по пересеченнойместности леваянога давалао себе знать.Может, естьсмысл послушатьсяСелену и залечьв центр на курсреабилитации?Надо толькоразобратьсяс заказами,найти «окно»в своем болеечем плотномграфике.