— Гдеты был? — Облегчениеразлилось потелу теплойволной, большеона не одна вовселенной.Верный Акимгде-то рядом.

— Вподвале. Запускалгенератор. Тамнеполадки,пришлось повозиться.

— Атрубку почемуне брал?

—Звонокна вибрации,не услышал. —Аким, как всегда,был немногословен,но эта егонемногословностьуспокаивала.

—Починил?

—Секунду!— В трубке что-тощелкнуло, ивслед за этимлюстра подпотолком зажгласьнестерпимоярким светом.

Натаприкрыла глазаладонью, впервыеза этот долгийвечер вздохнулаполной грудью.Сердце тут жеотозвалосьуже привычнойболью.

—Горит?— просипелатрубка голосомАкима.

Натаоткрыла глаза,обвела взглядомгостиную. Светтеперь горелне только вдоме, но и в парке.Оранжевымишарами зажглисьвдоль аллейфонари, гигантскимбелым подсвечникомвспыхнул павильон.Нате казалось,что она дажевидит черныесилуэты статуй.

—Горит,— бросила онав трубку, отворачиваясьот окна. — Спасибо,Аким.

—Всегдарад стараться,хозяйка! — Иснова не понять,чего большев этих словах:насмешки илисобачьей преданности.— Тебе что-нибудьнужно?

Аведь, пожалуй,и нужно! Акимиз тех немногих,кому она можетдоверять. Недо конца, новсе же.

—Мартане берет трубку.Ты мог бы посмотреть,что с ней?

— Онау себя? — А вотсейчас ни насмешки,ни подобострастия— одно лишьбеспокойство.Как бы ей самойхотелось любитьсвою девочкутой же светлойи незамутненнойлюбовью, какойлюбят ее Акими Зинаида! Хотелосьбы, но — увы. Счерной кровьювсегда нужнобыть настороже...

— Былау себя, а сейчасне знаю. Может,уехала в город.

— Ясначала проверюее машину, апотом поднимусьна второй этаж.

—Аким!У меня гость.— Из-за всехэтих неприятностейсо светом онапочти забылапро Крысолова.— Молодой человекс собакой. Возможно,ты увидишь егов парке.

— Впарке? В такуюпогоду? Он всвоем уме?

— Да,он в своем уме,Аким, — бросилаНата в трубку,а мысленнодобавила: «Мнехочется в этоверить». — НайдиМарту.

Грозазакончиласьвнезапно, какэто обычно ибывает с летнимигрозами. В небев последнийраз громыхнуло,окно в последнийраз лизнуликрупные капли,и истерзанныйнепогодой паркпогрузилсяв умиротворяющийпокой. Натараспахнуластворки окна,впуская в гостинуюсвежий, пахнущийозоном воздух.Вот и миновалаеще одна гроза.Гроза миновала,и она до сихпор жива. Естьповод для радости...

Соннуютишину домаразбудилитяжелые шаги.Странно. ПоходкаАкима по-стариковскишаркающая, уМарты каблуки,Крысолов ходитпочти неслышно.Еще один незваныйгость?..

Первымв гостинуюворвался пес,мокрый от лапдо кончикахвоста. Он бросилизучающийвзгляд на Натуи присел наполу у самогокрая белогоковра. Умныйпес, понимаеттолк в дорогихвещах. Следомвошел его хозяин...

Крысоловбыл таким жемокрым и грязным,как и его собака.С куртки напаркет стекалисерые струиводы, но Натубольше не заботилачистота. Теперьона понимала,почему такизмениласьего поступь— на плече Крысолованебрежно, точнобольшая тряпичнаякукла, лежалаМарта. Мокрыеволосы занавешивалией лицо, а набеспомощноболтающейсяруке тихо позвякивалисеребряныебраслеты.

— Ядумаю, нужновызвать «Скорую».— Крысоловогляделся и,как был, в грязныхботинках, прошелк дивану, осторожноуложил на негоМарту.

— Чтос ней? — От сдавившейсердце болистало тяжелодышать. Натанашарила вкармане пузырекс лекарством.— Где вы ее нашли?

—Снаружи,перед домом.— Крысоловотвел в сторонуволосы, встревоженовсмотрелсяв бледное лицоМарты.

— Ачто она делалана улице в такуюпогоду? — Натапроглотиласразу две таблетки,подкатилаколяску к дивану.

— Незнаю. — Крысоловпожал плечами,небрежно стряхнулна пол насквозьмокрую куртку,коснулся ладоньюлба Марты. — Мыкак раз возвращались,когда увиделиее на подъезднойдорожке. Мнекажется, онаподвернуланогу. — Он снялс ноги Мартытуфлю, сначалазадумчивопосмотрел насломанныйкаблук, потомизучил распухшуюлодыжку.

— Онабез сознания?— Ната коснуласьспутанных волосвнучки и тутже убрала руку.— Почему онабез сознания?

— Явидел, как онаупала. — ЖестНаты не осталсянезамеченным,Крысолов едвазаметно нахмурился.— Думаю, оназацепиласьза что-то каблукоми удариласьголовой о бордюр.— Он бесцеремонно,по-хозяйски,подсунул ладоньпод затылокМарты, кивнулкаким-то своиммыслям. — Всеголишь шишка,крови нет. Наверное,сотрясение,но я не спец втаких делах.Врачи скажутточнее.

Пес,которому, наверное,надоело сидетьбез дела, громкофыркнул ивстряхнулся.Ната рассеяннопосмотрелана манжетусвоей некогдабелоснежной,а сейчас заляпаннойгрязью блузы,потянуласьза сигаретой.Сейчас, когдалично ей ничтоне угрожало,она растерялась.Одно дело —бороться засвою жизнь, исовсем другое— сражатьсяза жизнь родногочеловека, пустьдаже такого,как Марта. Чтоона, черт возьми,делала в парке?..

— Мнекажется, вамне стоит большекурить. — Наруку с портсигаромпредупреждающелегла ладоньКрысолова. Натадумала, что,проведя стольковремени подпроливнымдождем, он продрогдо костей, нокожа его оказаласьгорячей. — Всебудет хорошо.— Крысоловубрал руку,перевел внимательныйвзгляд с неена Марту. — Ядумаю, с ней неслучилосьничего дурного.

Точнов подтверждениеего слов, девушкаоткрыла глазаи, еще не придяв себя окончательно,попыталасьсесть.

— Вот,что я говорил!— Крысоловулыбнулсякривоватой,совсем невеселойулыбкой.

— Чтотыговорил?— спросилаМарта, потираяшишку на затылке.— Что я здесьделаю?

— Яговорил, чтос тобой всебудет в порядке.— Он смотрелна Марту внимательнои настороженно.Эта настороженностьникак не вязаласьс его недавнимоптимизмом.— Ты упала иудариласьголовой. Возможно,у тебя легкоесотрясениемозга. Все будетхорошо, но лучшепоказатьсяврачу.

— Агде я упала? —Марта села,стащила с себямокрый кардиган,оставшись водной лишьфутболке.

— Впарке. Ты упалав парке. — Крысоловподхватил еекардиган и своюкуртку, аккуратноразвесил наспинках стульев.— Кстати, чтоты делала впарке? — спросилон, не оборачиваясь,и Ната затаиладыхание в ожиданииответа.

Мартамолчала долго,подозрительнодолго. То ливспоминала,то ли решала,как уйти отответа. Наконецс ее лица исчезлаудивленнаярастерянность.