— Никогда в жизни не попадала в более идиотскую ситуацию, — оборотень меня, по всей видимости, не слышал.

— Я сожалею, действительно сожалею, что так произошло. Но нам надо что-то с этим делать.

— Стоп! — я подняла обе руки вверх, волк обернулся. — Почему я должна что-то с этим делать? Я не жалею о том, что случилось. Я хотела тебя, хочу сейчас, и прошлая ночь мне понравилась. И я не собираюсь абсолютно ничего предпринимать по этому поводу. Не перекладывай с больной головы на здоровую.

— Ты не понимаешь, — снова вздохнул он, — я вчера тебя укусил.

— И? — я выгнула бровь.

— Я пометил тебя вчера, так как это принято у волков. Теперь мой зверь, считает, что мы вместе, что ты моя женщина, моя самка.

— Очень грубо, — он меня снова проигнорировал, я же начала забавляться происходящим. Если посмотреть со стороны, ситуация действительно выходила забавной.

— Пометив тебя, я запустил механизм привязки между нами, к тому же, ты тоже вчера меня укусила.

— И? — я поднялась из-за стола, обошла его, оперлась о столешницу.

— То есть "и"? — он сделал шаг ко мне, еще одни и застыл. — Ты разве ничего не чувствуешь? Тебя не сжигает желание? Твой зверь не сходит внутри с ума?

— Получается, — я потрясла головой, стараясь привести мысли хотя бы в относительный порядок, — твой зверь меня хочет, а ты нет? Ты хочешь свою невесту?

— Да.

— О, действительно неприятно. Как ты их разделяешь?

— Кого? — оборотень моргнул, слишком погружен был в свои мысли, очевидно.

— Себя и зверя? Как ты понимаешь, где чье желание, где чьи инстинкты? — он нахмурился, замолчал, а я улыбнулась. — Может, меня желает не только твой волк?

— Со своим желанием я справлюсь, с его нет, — резко дернул он головой, отчего-то злясь. На кого ты злишься оборотень? На меня? Или себя? — Я не смогу идти против привязки, постепенно нас свяжет так, что мы не сможем находится вдали друг от друга больше трех дней, я буду хотеть только тебя, думать только о тебе, видеть только тебя, — и тут до меня дошло, что-то просто щелкнуло внутри, и я поняла, а поняв, не смогла сдержать смеха. — Почему ты смеешься? Калисто? — он схватил меня за плечи, сжал, а я продолжала хохотать и никак не могла остановиться. Даже слезы выступили.

— Прости, — сквозь смех выдавила я, — я просто не смогла удержаться, — я вытерла глаза, разогнулась и оттянула воротник рубашки, демонстрируя чистую шею и плечо. — Со мной не работает привязка, Тивор. Я — Дочь Вольных. Вольных, понимаешь? Нас нельзя привязать инстинктами, заставить, мы выбираем себе пару сознательно, руководствуясь чувствами, сердцем, а не банальным сексом. И то, что я тебя укусила, ничего не значит. Успокойся волк, ты сможешь вернуться к своей невесте, трахнуть ее, и она нарожает тебе кучу волчат, — чем больше я говорила, тем больше он злился. Я видела это по его глазам, но не понимала, чем вызваны эти чувства. Все ведь хорошо, или нет? — Ты свободен Тивор, тебя со мной ничего не связывает, моя кровь не способна повлиять на твоего волка, запустить процесс, — и так противно вдруг стало, будто я наступила во что-то скользкое и липкое. Мерзко.

— Но зверь…, - и тут я не выдержала.

— Зверь, зверь, зверь, ты все время все списываешь на зверя. Ты — трус оборотень, — я ткнула ему пальцем в грудь, встала почти вплотную и поцеловала. Жестко, зло, скользнула языком в рот, укусила почти до крови за губу, вцепилась руками в волосы. Злость сменилась страстью буквально за вдох, и его руки стиснули меня почти до боли, вдавили в него, позволяя ощутить степень его желания, смяли ягодицы. А я очерчивала контур его рта, втянула в рот его язык, пососала, лизнула, стараясь проникнуть глубже, упиваясь его вкусом. Еще глубже, и он тихо рыкнул, выдохнул, плечи напряглись. Готов. Я разорвала поцелуй и отошла на шаг.

— Я хочу тебя Тивор, без привязок, без магии, без зверей. А тебе надо определиться, — я отвернулась от ошарашенного мужчины и вышла, широко улыбаясь, комкая в руках платок.

Калеб облегченно выдохнул, увидев меня, и тут же уступил место за штурвалом.

— Я уж думал, посылать за тобой, — он забрал из рук ткань и встал сзади.

— Извини, завтрак несколько затянулся, — пожала я плечами, и черная материя упала на лицо, квартирмейстер завязывал мне глаза. — Все готовы?

— Да.

— Отлично, — я пару раз глубоко вдохнула, сосредотачиваясь, укрепляя связь с Ником. Мне предстояло провести корабль через Мертвый лес. Через кладбище кораблей.

Мы шли этим маршрутом не первый раз, и не первый раз мне предстояло провести корабль через постоянно меняющийся лабиринт рифов и лес старых наполовину сгнивших мачт погибших здесь кораблей. Но, как и десятки раз до этого, пальцы с силой сжали штурвал, обострился слух, напряглось тело. Если бы была возможность, я бы однозначно предпочла обогнуть это место, но этот путь — кратчайший к Шагару. А время — то, чего у нас как раз и нет, у меня, по крайней мере. Да и потом, Ник в такие моменты позволял мне полностью сливаться с ним, и это было действительно великолепно. Я чувствовала каждую мачту, каждую доску, паруса, будто крылья за спиной, и тонкие нити магии, легкой паутинкой оплетающие меня с ног до головы. Чудесно и волшебно.

А перед глазами уже простирались картины изменчивого дна, спокойной поверхности океана и скелетов кораблей. Я видела сейчас не так как обычно, я была одновременно и над водой, и под ней, словно застыла на самом верху мачты и обняла корпус, словно сама стала кораблем. Океан из лазоревого превратился в насыщенно фиолетовый, почти черный, водоросли сменили окрас с зеленого и бурого на красный, песок отливал сталью, а блуждающие кораллы и рифы охрой, даже небо окрасилось в сиреневый, и лишь останки кораблей навечно застыли черными ломаными линиями.

Первый блуждающий риф появился через пять лучей, практически вырос перед нами из ниоткуда, но легкое движение рук и Ник почти играючи обходит его справа. Еще на десять градусов правее, и корабль ускользает от следующего убийцы, пятнадцать градусов влево, пять вправо, десять вправо, четыре, двадцать, шесть, снова десять, пятнадцать.

Пока все шло относительно просто, но это ненадолго. Не смотря на то, что прошло около сорока лучей, Пересмешник едва ли продвинулся вперед на сто узлов, а впереди лежало расстояние чуть ли не в восемь раз больше. И дальше будет сложнее, дальше рифы будут попадаться все чаще, становиться плотнее, шире, и придется внимательно следить за погибшими здесь кораблями. Они имеют отвратительную привычку становиться рассадниками нежити и нечисти.

Я выдохнула, размяла шею, и снова сосредоточилась на том, что видела с помощью Ника, плотнее обхватывая штурвал.

Еще через двадцать лучей мы наткнулись на первый скелет. От когда-то прекрасного фрегата осталась лишь нижняя палуба и две мачты, обломанные, они торчали вверх, будто клыки чудовища, пытающегося прогрызть небо. Паруса давно сгнили, черные доски на фоне яркой, необыкновенной воды напоминали кляксу и казались неуместными, кости скелетов резали глаза ослепительно белым. Судно застряло между скалами, покачивалось, жалобно скрипя, на волнах, а мне казалось, что это не скрип, что это орут в голос оставшиеся там моряки. От Ника пришло понимание, что их было двадцать шесть и капитан. И все двадцать шесть погибли. Королева Араста. Я помнила этот корабль. Фрегат принадлежал эльфам Диких Берегов, Калеб когда-то был частью его команды, а здесь судно гниет уже десять лет. Судя по виду, ему осталось уже недолго, года через три он полностью развалится, его добьет соленая вода, ветер и дождь, возможно, достанут блуждающие рифы. Жаль.