руками в колени, и делает глубокие громкие вдохи.

— Пойдем со мной.

И прежде, чем успеваю его остановить, он хватает меня за запястье и тащит в свои комнаты. По началу я такая думаю: «Не-е-е-т, я не хочу видеть твою полуголую подружку». Но потом вижу, что кровать пуста. Да, простыни в беспорядке. В ней недавно определенно кто-то был. Но сейчас она пустая. Здесь никого нет.

Он снова берет мое запястье и ведет к комнате Кристиана Грея, той, что всегда под замком.

Только вот… дверь открыта. Я заглядываю внутрь, боясь того, что могу обнаружить. Робко. Осторожно. И-и-и у него есть домашний спорт зал.

Вы, должно быть, шутите.

— Тренажерный зал? — говорю чересчур громко. — Вот, что ты держишь запертым двадцать четыре на семь? — Здесь есть боксерская и пневматическая груши, маты и другой инвентарь.

Улыбаясь, и я имею в виду полную улыбку, увидев которую у любого остановится сердце, он входит внутрь и дважды ударяет по мешку. Хлоп-хлоп.

Что ж, вышло неловко.

— Я держу дверь запертой, потому что Мэйси может здесь пораниться.

Конечно. Это совершенно логично.

— Вы шпионили, мисс Джеймс?

Его улыбка становится хитрой. Я почти не верю своим глазам.

— Так стыдно.

— Ты думала, я занимался сексом? — Его улыбка медленно сходит на нет, при этом он не отводит от меня взгляда. В нем сквозит вызов, которого я раньше не замечала, игривость, из-за которой он становится в десять раз привлекательнее, чем когда одет с иголочки.

Я не в состоянии ответить и нахожусь на взводе, теперь я — та, кто вспотел.

— Ты боксируешь?

— Занимаюсь смешанным единоборством.

Как в боях без правил? Типа удары ногами и кулаками? Рискну предположить, большинство людей, которые занимаются смешанными единоборствами, знают, как себя защитить.

— Чтобы оставаться в форме? — Что-то не сходится.

— Помимо всего прочего.

Погодите…

— Тогда почему ты позволил надрать себе задницу на Брум-стрит? — Это вопрос на засыпку.

Он поворачивается ко мне лицом, его плечи опускаются. Следы затянувшегося веселья исчезли. Что заставляет пожалеть о заданном вопросе. Хочу, чтобы вернулся радостный Джордан.

— Почему, Джордан? Правду.

Его грудь поднимается и опускается. Он такой красивый, что почти больно на него смотреть. Учитывая чрезмерную обеспокоенность, он становится невероятно сексуальным.

— Ты когда-нибудь чувствовала так много всего, что сделала бы что угодно лишь бы избавиться от этого ощущения?

Например, когда до крови кусаешь внутреннюю сторону щеки, сломав палец ударом молотка при работе с гипсокартоном?

Когда причиняешь себе боль, чтобы остановить страдания?

— Да, — шепчу я.

На его лице все еще отражается боль, что он таскает за собой. Я ощущаю, как она исходит от него волнами.

— Я соболезную твоей потери Лейни. Мне известно, что чувствуешь, когда теряешь того, кого любишь… Мой папа умер, когда мне было двенадцать.

Выражение его лица меняется: из погруженного в себя он становится более обеспокоенным.

— Как… Как ты его потеряла?

— Он был пожарным. Папа выжил одиннадцатого сентября, но он работал в спасательной команде… Рак настиг его пять лет спустя.

Я несколько раз ловила его взгляд на моей татуировке на внутренней стороне запястья.

Написанное курсивом Never Forget II (Не забывайте об 11).

Он подходит так близко, что мое сердцебиение вновь ускоряется, и берет мою руку, переворачивая ее. Джордан смотрит на запястье и проводит большим пальцем по татуировке. По коже, устремляясь к затылку, проскочили искры.

— Я не знал, — говорит он мягко. — Мне тоже жаль.

Потом он дарит мне нежнейший поцелуй в лоб и уходит.

Глава 10

Райли

— Сходи в клуб, — говорит герой моих непристойных фантазий. Пока он делает глоток кофе, я наблюдаю за его губами, как будто оттуда вот-вот выскочат тайны мироздания. Это становится нездоровым. — Все забываю сказать, что уже дал указания.

Я видела сны о нем. Грязные, неуместные. Теперь я — та девчонка, которая сохнет по своему боссу. Последний парень, о котором я видела неприличные сны, это Брэд Питт в мои семнадцать. И вот мы тут. Такое понятие, как золотая середина, мне незнакомо.

Джордан откусывает еще один кусочек фриттаты, которую я приготовила для Мэйси, надо уточнить, это остатки. Я проводила онлайн-исследования питания и, думаю, данное блюдо в фаворитах.

— Что за клуб?

Он постукивает вилкой по пустой теперь тарелке.

— Частный, в котором я состою. Хорошо получилось, — говорит он.

— Просто хорошо? — Из Джордана вышел отличный подопытный кролик, всегда готовый попробовать новое блюдо. Он хитро улыбается, кладет вилку в рот и медленно жует. — Очень хорошо.

Поддразнивание. Еще больше материала для моего ночного увлечения. Я физически ощущаю это между ног, что представляет собой почти такое же чудо, как воскрешение Христа, потому что я не сомневалась, что там, внизу, была мертва. Не помню, когда такое происходило в последний раз, и уверена, что довольно давно.

Поставив пустую тарелку в раковину, он споласкивает ее и кладет в посудомоечную машину.

— Не сорви голосовые связки всеми этими похвалами.

Он смотрит на меня через плечо.

— Сделай мне в следующий раз отдельную порцию, и я буду стараться лучше.

Настала моя очередь улыбаться.

— Где находится этот частный клуб?

— На Мэдисон. В паре кварталов. — Повернувшись ко мне, он упирается руками в белую мраморную столешницу. — Я сообщил им о тебе. Записывай все на мой счет.

— Чем там можно заняться?

— Много чем. У них есть детская. Театр. Спа. Спортзал. Ты можешь пообедать там… Я отправил все в сообщении.

Проверяю телефон. Само собой, он отправил.

После того как Джордан уходит на работу, я собираю Мэйси, и мы выходим на улицу города. Оказывается, нужно быть кем-то, чтобы присоединиться к Клубу, так что нет ничего удивительного в том, что известный нью-йоркский актер выходит из дверей, когда я вхожу в них с коляской. Богачи живут невероятно, вот и все, что я могу сказать.

Все утро мы проводим в детской комнате, которая по размеру больше, чем весь первый этаж в моем доме. А потом замечаю бассейн на крыше.

Я не плавала в бассейне и не была пляже почти десятилетие. И это не преувеличение. Когда ты владеешь бизнесом, выходных дней нет. Каждая минута уходит на его рост. Каждый пенни, который тратишь не на предметы первой необходимости, реинвестируется. Отпуск, одежда, развлечения — все это теряет свою ценность. В течение многих лет моя единственная цель состояла в том, чтобы бизнес оставался платежеспособным. И даже с моей высокой степенью ответственности это давалось с трудом.

Мы проходим мимо Клубного магазина, и я замечаю в витрине красное бикини. У меня