не помню, чтобы мама играла со мной в детстве. Вообще. Но вот она сидит и учит играть Мэйси в ладушки.

С другого конца комнаты до меня доносится зловоние серы. Образно выражаясь и все такое.

Мрачный Жнец уставился в мою сторону. Наклонившись вперед и уперев локти в колени, он сидит в углу, как злой дух из Ада. Джордан тут же приподнимается и, опустив плечи, медленно встает. Его темная рубашка помята, рукава закатаны, на голове беспорядок, и я не про стильную укладку. Он выглядит, как мясной рулет, который оставили на жаре на неделю. Вот и хорошо. Его страдания доставляют мне удовольствие. Еще, как сказала бы Мэйси.

— Как много душ ты украл сегодня?

— Чего? — отвечает Жнец с озадаченным выражением лица.

— Что здесь происходит? — требую я.

— Ри! — визжит Мэйси, заметив, что я стою на пороге. Ее ручки взлетают вверх. — Подними!

Бросив коробку с пиццей на столик у стены слева, подхожу к ней и беру на руки, крепко целуя в пухлые складочки на шее. Ничего не пахнет так хорошо, как малыш… если только на нем нет грязного подгузника.

Самое главное, она выглядит здоровой и счастливой. Меня охватывает чувство глубочайшего облегчения.

— Вниз, — приказывает она. Я отдаю ее маме.

— Мистер Уэст сказал, что ему нужно срочно с тобой поговорить, поэтому я предложила подождать тебя. Я пыталась дозвониться до тебя.

Она имеет в виду мой личный телефон, от которого пришлось отказаться из-за нехватки денег, что произошло не без участия мужчины, уставившегося на меня с другого конца комнаты.

— Хмм, — вот и весь мой ответ. Чувство моего собственного достоинства не сможет сейчас выдержать еще один удар.

— Могу я поговорить с тобой? — тихо спрашивает Жнец.

— Пицца остывает, так что нет.

— Это займет всего лишь минуту.

— Он ждет уже час, Ри, — говорит предательница, родившая меня. — Просто поговори с мужчиной.

Намечающийся приступ злобы снесет мне голову и, возможно, проделает дыру в крыше.

— Говори.

Робкий взгляд, то, как он положил руки в карманы, — не знаю почему, но отсутствие у него эмоций, любых настоящих эмоций, злит еще больше. И у него хватает наглости предъявлять требования.

— Не могли бы мы сделать это наедине?

Я поворачиваюсь на пятках и выхожу на крыльцо. Если собираюсь потерять над собой контроль, то не на глазах у ребенка. Мгновением позже подходит Джордан и закрывает за собой дверь. Смотрит по сторонам. Чего он ищет? Ставлю на то, что он ждет знака от самого Сатаны.

Выдохнув, он снова смотрит на меня.

— Ты не уволена.

Эээ… чего? Он это не всерьез.

— Повтори.

— Ты не уволена.

Он же не настолько больной.

— Я бы хотел, чтобы ты снова на меня работала.

Нет, настолько. Не знаю, плакать или смеяться. Или позвонить в скорую. Ему нужно проверить голову. Я бы сказала, что самонадеянность этого мужчины находится на уровне, полностью оторванном от реальности.

— Ты проделал весь этот путь до Статен Айленд, чтобы сказать… это? Я не уволена. Не извиниться. Ни тебе прости, что унизил тебя перед двумя десятками людей. Я не уволена.

— Я приношу извинения за то, что унизил тебя, — говорит он, голос тихий, подбородок выпячен в своей высокомерной манере.

— Это все, на что ты способен?

Лицо искажает страдальческая гримаса. Да, приятель, почувствуй боль. Ему повезло, что я не заставляю его вытатуировать извинение на лбу.

— Ну? — настаиваю я. От так просто не отделается.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал?

Я делаю глубокий вдох и выдох.

— Такой умный парень, а решения у тебя нет. — Знаю, что пожалею об этом позже, но сейчас все, что вижу — это пелена гнева. — Я хочу, чтобы ты ушел.

— Райли… — бормочет он с искренним раскаянием в голосе. Теперь мы к чему-то пришли. Когда уже слишком поздно. Он может вернуть работу, но не может облегчить причиненную боль.

— Ты должен уйти, Джордан. Как бы я не любила Мэйси и не скучала по ней. Я не…

— Послушай, мне жаль. Правда. Я не должен был так обращаться с тобой, но… — Он делает паузу, смотря на меня сверху вниз, будто не знает, стоит ли говорить дальше.

— Ты переживал. Понимаю. Но позволь напомнить, никто не знал, есть ли у нее аллергия на еду. Ты обвинил меня, незнакомку, в том, что я не знала об ее аллергии на арахис, в то время как ты, ее крестный, также понятия об этом не имел.

Его подбородок опустился. Он кладет одну руку в карман, другой проводит по волосам.

— Ты права… Прости. Теперь ты можешь, пожалуйста, вернуться?

Он выглядит искренне огорченным. И да, я отчаянно нуждаюсь в деньгах. Но кто может сказать, что такого больше не повторится?

— Ты больше не можешь так со мной обращаться.

Он поднимает взгляд, в его усталых зеленых глазах заискрилась надежда.

— Обещаю.

— Я серьезно, Джордан. — Скрещиваю руки на груди, по какой-то причине чувствуя себя уязвимой. Когда он мил со мной, то может забраться под кожу, что, вполне обоснованно, пугает.

— Позволь доказать тебе… — Он делает шаг вперед, нас разделяет около пятнадцати сантиметров, и происходит то, чего не случалось раньше… он прикасается ко мне. Протягивает руку и заправляет выбившуюся прядь волос за ухо. У меня перехватывает дыхание.

Не думаю, что с его стороны это осознанно, потому что он мешкает, пауза достаточно долгая для того, чтобы решить, стоит ли продолжать. Его пальцы задерживаются на моем ухе и скользят к шее, я замираю. Потому что это приятно. Так естественно самым что ни на есть неправильным образом. Будто я ничего подобного раньше не испытывала, странная смесь возбуждения и страха.

Внутри дома смеется Мэйси, и чары рассеиваются. Нас словно окатило холодной водой, возвратившей нас к реальности. Его рука опускается, и он делает шаг назад.

— Это твой последний шанс, — говорю ему, потому что, несмотря на то, как сильно люблю Томми, могу жертвовать собой лишь до определенной степени, и на психическое здоровье это не распространяется. Я не потерплю оскорблений.

— Договорились, — отвечает он тихо.

Я смотрю вверх, и с иронией замечаю, что Джордан выглядит как никогда расслабленным. Как будто гора с плеч упала.

— Ты вернешься в город сегодня вечером? Я с трудом укладывал ее спать.

На его лице видны доказательства. Я киваю, и уголок его губ искривляется в редкой улыбке. В его понимании. Для остальных — это обычное выражение.

Двадцать минут спустя, когда я собрала вещи и была готова ехать в город, а Джордан с Мэйси уже ждали меня в «Ауди»,