разговора он поинтересовался, кому я это все наплел. Услышав фамилии Долгоруких и Юсуповых, дед похвалил меня за проявленную инициативу и поздравил с хорошими знакомствами.

Вечером, как будто что-то почувствовав, устроившаяся на моем плече Леся как бы между прочим поинтересовалась:

— Познакомился уже с кем-нибудь в Университете?

— Ага, — односложно ответил я.

— С девчонками?

Я почувствовал, как она немножко напряглась.

— Ага.

— И кто они?

— Одна Юсупова, вторая Долгорукая.

— С этими дружи, — расслабилась Леся.

— Чего это? И сцен ревности не будет? — усмехнулся я.

— А чего мне ревновать-то? — усмехнулась она в ответ. — Они ж высокородные, до свадьбы ни-ни… Все равно ко мне прибежишь!

Права была Алексия на все сто. Если у простолюдинов на невинность перед свадьбой в наше время смотрели уже сквозь пальцы, то в дворянской среде, в большинстве своем, девушки себя берегли.

— Что, Алексей, задумался? — обняла она меня и с грустью в голосе добавила: — Понимаю я все прекрасно, будущего у нас с тобой все равно нет, остается одно — наслаждаться настоящим.

***

На следующее утро, в пятницу, зайдя в аудиторию, я увидел Андрея и улыбающиеся лица двух красавиц, причем Инга еще и приветственно помахала мне рукой. Помня свое обещание, я направился прямо к девушкам и, под сочувственный взгляд Долгорукова, был усажен между ними.

— Алексей, я соскучилась! — заявила Инга. — Наташка тоже соскучилась, только вида не подает! — сдала она подружку с потрохами.

— Инга! Как у тебя вообще язык поворачивается! — слегка покраснела Долгорукая.

— Алексей, а ты по нам соскучился? — не обращая внимания на подружку, продолжила Юсупова.

«Интересно, долго я буду привыкать к этой девушке без комплексов?» — подумал я, а вслух сказал:

— Конечно, Инга! Я даже вчера пораньше лег спать, чтобы хоть как-то сократить время до встречи с вами!

— Не шутишь? — Юсупова с подозрением смотрела на меня.

— Как можно? — сделал я серьезное лицо, а Андрей, слышавший весь наш разговор, не выдержал и засмеялся.

— Ну ладно. — Инга не обратила никакого внимания на смех Долгорукова. — Очень хорошо, если так.

В этот момент прозвучал звонок и в аудиторию зашел преподаватель.

На большой перемене мы вчетвером направились в столовую.

— Алексей, а какие у тебя планы сегодня после занятий? — спросил у меня Андрей, а я заметил быстро кинутый благодарный взгляд со стороны его сестры.

— К сожалению, Андрей, я сегодня занят и уеду сразу же после занятий.

— Что ж, тогда в кафе пойдем без тебя. — Он сделал вид, что расстроен, не забывая подглядывать на сестру и ее подружку.

— Это очень печально! — заявила Инга. — А в субботу и воскресенье мы не учимся, и это замечательно! Алексей, может быть куда-нибудь сходим в выходные? — Наталья с Андреем кивнули, поддерживая подружку.

— Я не против! Запишите мой телефон.

Мы обменялись телефонами и вернулись в аудитории на последнюю лекцию.

***

Заходить домой я не стал — Прохор уже ждал меня в подземные гараже. Уже по дороге в Ясенево я вспомнил, что не взял с собой совершенно ничего из одежды.

— Прохор, слушай, я ведь совсем не подумал, наверное, надо было с собой одежду и обувь взять!

— Не переживай, тебе там все выдадут! И смокинг с бабочкой, и туфли лакированные, и автомат! — усмехнулся он.

— Тогда ладно, — успокоился я.

Проехав зеленые ворота, мы остановились на стоянке, на которой нас ждал ротмистр Смолов. Поздоровавшись, он повел меня в здание, Прохор же остался ждать меня в машине.

— Запоминайте дорогу, Алексей Александрович, — обратился ко мне Смолов, — Теперь вам часто придется здесь бывать. И вот еще что. — Он протянул мне пластиковую карточку. — Это пропуск на территорию базы, Прохор Белобородов в списки на въезд включен.

После того как я разглядел ничем не примечательный пропуск, за исключением того, что в его «шапке» жирными буквами располагалась грозная надпись «Отдельный корпус жандармов» с обязательным гербом, мы на лифте спустились на минус второй этаж, где, как я понял, находилась раздевалка «волкодавов», оружейка, а также тир. Проведя краткую экскурсию, ротмистр подвел меня к шкафчику, на котором уже была табличка с моей фамилией.

— У вас ведь пятьдесят второй размер, Алексей Александрович? Мы не ошиблись?

— Все правильно, Виктор Борисович.

— Тогда надевайте комок, а обувь со шлемом сейчас подберем.

Смолов удалился в соседнее помещение. Пока я переодевался в камуфляж, ротмистр вернулся.

— Держите. — Он протянул мне берцы.

С размером обуви сотрудники корпуса угадали тоже: сорок четвертый был именно моим. В соседнем помещении ротмистр выдал мне балаклаву, перчатки и подобрал тактический шлем. Уже на улице, когда мы направились в сторону полигона, Смолов поинтересовался у меня:

— Алексей Александрович, как у вас с огневой подготовкой?

— В рамках школьной программы, да еще и с Прохором иногда в имении стреляли…

— Хорошо, когда после занятий на полигоне будет тир.

На подходе к полигону ротмистр скомандовал:

— Курсант Пожарский, надеть балаклаву и шлем!

Надев балаклаву и шлем, которые до этого нес в руках, я, честно говоря, почувствовал себя каким-то былинным героем. И ничего, что у меня не было с собой никакого оружия — ни ножа, ни пистолета, про автомат я вообще не говорю. Все дело в том, что я сам по себе был оружием, а камуфляж, берцы и тактический шлем лишь напомнили мне об этом. Теперь я прекрасно понимал своих старших родственников, которые практически всю жизнь отдавали службе в армии — уверен, и они чувствовали все то же самое, что и я, стремясь находиться рядом с близкими по духу людьми, становясь частичкой этой мощи, которая даже по отдельности делала людей сильнее. Я как-то даже подтянулся, еще сильнее расправил плечи, мои руки непроизвольно сжались в кулаки, а походка стала увереннее.

— Вот! — услышал я одобрительное восклицание Смолова. — Теперь на человека похож!

Тем временем на полигоне разворачивалось интересное действо — на одной из площадок, разделившись на две команды по пять человек,