– Не надо туда возвращаться, – повторил фермер. – Они тебя убьют.

– Я должна выяснить, что случилось с подругой, – твёрдо ответила девушка. Она поняла, что спутнику можно доверять, и выложила ему правду. – И ещё я хочу помочь людям позабыть о страхе. Хочу помочь Городу.

– Люди и есть Город.

– Всё верно. – Рыжая дружески махнула Аллену рукой, повернула на перекрёстке налево и зашагала в Какбридж.

Вечер окончательно завладел миром и спрятал солнце в тёмный рукав, подобно тому, как опытный шулер укрывает от игроков козырного туза. Сумерки становились всё гуще, грозя вот-вот перейти в полноценную ночную тьму, до городских ворот оставалось не более двух сотен шагов, Полундра ускорилась, торопясь оказаться в Какбридже до наступления темноты, и в этот момент на неё напали.

Резко!

Неожиданно!

Полночные гады набросились на девушку со спины, и окажись Рыча менее расторопной – быть беде.

Но ей повезло: крылоцапы не умели атаковать тихо и радостно заверещали перед тем, как накинуться на добычу, предупредив рыжую о своём появлении. Полундра сразу же упала на землю, покатилась, испачкав одежду в пыли, зато увернулась от гадов.

Над головой просвистели крылья, заклацали острые клювы, крылоцапы вновь заверещали, на сей раз от обиды и разочарования, и заложили вираж, разворачиваясь, дабы атаковать снова. Но ситуация поменялась: Полундра вскочила на ноги и была готова встретить врагов лицом к лицу. Она видела, что гадов трое, и не сомневалась, что справится.

Крылоцапы ринулись в атаку.

– Пять… – прошептала рыжая, не двигаясь с места и отсчитывая секунды до того момента, как твари окажутся рядом. – Четыре… Три… Два…

Полночные гады решили, что девушка окаменела от страха, радостно завизжали и растопырили когти, намереваясь порвать Рычу в клочья, но в тот самый миг, когда злобные твари оказались на расстоянии удара, раздался громкий возглас:

– Один!

Полундра выхватила два кривых ножа и взмахнула ими, одновременно уклонившись от когтей. Острые клинки безжалостно резанули по крылоцапам, заставив их испуганно запищать и броситься в спасительную тьму.

А девушка со всех ног помчалась к воротам, бормоча на ходу:

– Надеюсь, у вас хватит ума больше ко мне не приставать!

К сожалению, не хватило.

Крылоцапы были ранены и напуганы, они очень хотели улететь, но не смели нарушить приказ Ушастой Бетти. Поэтому развернулись и снова бросились на Рычу, только не кучей, а с разных сторон: один атаковал справа, один слева, а третий пикировал сверху.

Такая тактика должна была принести им успех, но пока полночные гады разворачивались, пока придумывали, как напасть, пока догоняли, Полундра добежала до ворот, выхватила у задремавшего стражника алебарду, развернулась и первым же выпадом сбила ближайшую тварь.

Раздался испуганный визг.

– Что? – завопил опомнившийся стражник. – Кого?

– Полночные гады!

– Где?!

– Повсюду!

Рыча ловко, словно танцуя, ушла в сторону и снова взмахнула алебардой, поразив следующего крылоцапа.

Третий попытался затормозить в воздухе, на мгновение замер, бешено взмахивая крыльями, завис и стал добычей выхватившего саблю стражника.

Бой закончился.

Несколько секунд победители не шевелились, напряжённо вслушиваясь в темноту и гадая, не появятся ли из неё другие твари, а затем Полундра отдала алебарду стражнику и нервно улыбнулась:

– Не думала, что они нападают на путников.

– В последнее время полночных гадов стало особенно много, – вздохнул тот. – А во Втором Городе, говорят, ещё больше.

– Часто шалят?

– Случается. Но всё больше за воротами, в самом Какбридже пока тихо.

– Надеюсь, так и останется.

– Мы все надеемся. – Стражник пропустил девушку, после чего запер ворота и осведомился: – Путешествуешь?

– Иду в Альбинскую область.

– Из Второго Города?

– Его я обошла, – не моргнув глазом, соврала рыжая. – Там же чума.

– И правильно сделала, что обошла, – одобрил стражник. – На Ратушной площади есть хороший постоялый двор, называется «Какбриджский как». Скажешь его хозяину, старому Хилти, что тебя прислал сержант Бадуро, и он сделает тебе отличную скидку.

– Спасибо, – кивнула девушка.

– Не за что.

Однако на Ратушную площадь Полундра не пошла: обогнула её по Кривой улице и вышла на Рыбацкую набережную, на которой не было ни ресторанчиков, ни кафе, ни каменных тротуаров, зато лежали длинные ряды просмолённых лодок и сушились сети. Каилла была богата рыбой, однако жители Какбриджа занимались не только рыболовством, но и контрабандой, поэтому для предстоящего рейда Рыча решила обратиться именно к ним.

Полундра прошла мимо лодок и сетей к самому дальнему концу набережной и остановилась у хлипкого навеса, рядом с которым горел маленький костерок. Могло показаться, что сидящий под навесом старик спит, но девушка знала, что главарь контрабандистов любит прикидываться немощным, и поздоровалась со всем возможным почтением:

– Добрый вечер, дядя Сонни.

– Вернулась всё-таки, – усмехнулся тот, не открывая глаз.

– Как пообещала.

– Я помню… – Старик кивнул на закипевший чайник, Полундра поняла, что должна сделать, и быстро заварила чай. – Молодец, – одобрил дядя Сонни, принимая от девушки глиняную кружку. – Когда в путь?

– Сегодня, если вы не против.

– Я никогда не против.

– Но я узнала, что место охраняют полночные гады.

– Гады… – эхом повторил старик. После чего отхлебнул горячего чаю, помолчал, обдумывая слова рыжей, и протянул: – С гадами что-нибудь придумаю.

– Отвлечёте их? – обрадовалась Полундра.

– Да. – Дядя Сонни сделал ещё один маленький глоток. – Сейчас чаю попью, внучат кликну и пойдём… Хочешь сухарик?

– Хочу, – неожиданно для себя самой кивнула Рыча.

– Вот и умница.

В отличие от рыбаков, контрабандисты не боялись ходить по Каилле ночью, и это была вторая причина, по которой девушка обратилась к лихим жителям Какбриджа.

Полундра приняла угощение и в ответ протянула старику золотые монеты:

– Здесь две лилии, как договаривались. И ещё две, если доберёмся до места.

– Доберёмся, конечно, мы всегда добираемся, – усмехнулся дядя Сонни. – Хочешь печеньку, рыжая? Моя старуха печёт очень вкусные.

– Печеньку тоже хочу, – не стала отказываться девушка.

– Правильно, – одобрил старик. – Погрызи печеньку и подожди, когда придут мои внуки.