– Да! – с энтузиазмом поддержал Хишу Авессалом. – Давай открывать подарок!

– Хороший подарок, – хмыкнула фея. – Два золотых и полтинник серебром, между прочим.

– Значит, там должен быть отличный подарок, – рассмеялся инженер. – Открывай!

– Открывай! – выдохнул Страус.

И девочка открыла.

И сначала не поняла, что увидела, а затем, догадавшись, вытащила из шкатулки забавную голубую панаму и разочарованно протянула:

– Этот стервец продал мне за два золотых шляпку от солнца.

Но, к удивлению Ириски, спутники отнеслись к простенькой панаме с большим уважением.

– Ого! – не удержался Хиша. – Круто.

– Не ожидал от Кучки, – согласился с птицей Петрович.

– Чего не ожидал? – уточнила девочка.

Ей показалось, что друзья вновь принялись дурачиться, однако следующие слова инженера развеяли это опасение.

– Кучка продал тебе шляпу Элегантных, – объяснил Авессалом. – Посмотри, что написано на подкладке.

Ириска послушно посмотрела внутрь и вслух произнесла:

– Шапка-повторялка.

– Ух ты! – щёлкнул клювом Хиша.

– Да что же это такое?! – воскликнула фея.

– Двор Элегантных славится своими шляпками на все случаи жизни так же, как Двор Непревзойдённых славится браслетами, – ответил Петрович. – У них есть шапки-невидимки, шапки-убегалки, шапки-скакалки… а есть шапки-повторялки.

– Что она делает?

– Надев её, ты сможешь обратиться в кого угодно, – ответил Авессалом.

– Даже в меня, – важно добавил Страус. – А для этого нужно очень-очень сильное Волшебство. Сильнейшее!

– Полезная вещь, – сделала вывод Ириска, убирая панаму в карман.

– Ещё бы! – У Хиши вспыхнули глаза. – Давай поиграем? Ты оборотишься в меня, а Петрович будет узнавать, кто из нас кто. Если не узнает – щелбан по его лысому лбу.

– Лоб у всех лысый, птица ты бестолковая, – вздохнул инженер. – У меня лысая голова.

– И по ней щелбан, – согласился Дикий. – Два щелбана, если не узнает.

– А может, тебе щелбан? – спросил Авессалом.

– За что?

– Просто так.

Хиша с опаской посмотрел на металлическую дверцу шкафчика, убедился, что она заперта, и только собрался сказать инженеру какую-то гадость, как фея поинтересовалась:

– Это Второй Город?

И Страус поторопился ответить:

– Да.

– Красивый, правда? – негромко спросил Петрович.

И девочка кивнула:

– Очень.

Они подлетали с юга, с верховьев Каиллы, на самом восходе и видели, как едва поднявшееся солнце бросает первые лучи на верхние окна Ректорской башни. Как ползёт по тёмному камню свет – сверху вниз, – освобождая высоченную башню от мрачной тени ночи. Как серебрится в утренних лучах река и как плывёт по ней окутанный восходом город.

И Цитадель Разума.

Это была первая крепость, которую Ириска увидела в Прелести, и она произвела на девочку необычайно сильное впечатление. Восхитила строгими линиями башен, подчёркнутой суровостью каменных стен и ощущением неприступной надёжности. Но при этом показалась мрачной, как будто давящей на всё вокруг. Показалась не крепостью, а тюрьмой.

А может, не показалось? Может, это было предчувствие?

Впрочем, тогда Ириску занимал совсем другой вопрос.

– Я не чувствую Волшебства! – удивлённо произнесла она, отворачиваясь от Города.

– Как это? – не понял Авессалом.

– Не знаю, – развела руками фея. – Его здесь нет.

– Волшебство есть везде! – безапелляционно заявил Хиша. – Волшебство – часть Прелести. Где Прелесть – там Волшебство!

– Да, – подтвердила Ириска. – Знаю.

– Но я тоже его не чувствую, – закончил Страус.

– Очень странно, – протянул инженер.

– Особенно странно для Второго Города. – Дикий почесал в затылке. – Здесь же обитают колдуны.

– Волшебники, – поправил его Петрович.

– Ну я примерно так и сказал.

– Не так.

– Не придирайся! – Хиша щёлкнул клювом и продолжил: – Если у них нет Волшебства, то что они делают?

– А как может не быть Волшебства? – Ириска до сих пор не могла прийти в себя.

– Кончилось? – предположил Страус.

– Волшебство – не бензин, – напомнил Авессалом. – Волшебство – часть Прелести, оно не может кончиться.

И они с Диким, не сговариваясь, посмотрели на фею, намекая, что девочка должна знать о природе Волшебства больше их.

– Вчера я его чувствовала, – тут же сообщила Ириска. – И ночью тоже.

– А твои браслеты? – прищурился инженер. – Они не разрядились?

– Браслеты! – Фея быстро прикоснулась к одному указательным пальцем и с облегчением выдохнула: – Они полны силы.

– То есть ты можешь их использовать?

– Да. Но если здесь нет Волшебства, они не восстановятся.

– Это понятно, – кивнул Авессалом. – Пока нет Волшебства, Плетения становятся одноразовыми.

– И моя сумка тоже, – поспешил вставить Хиша.

– Мог бы не говорить.

– А я всё равно сказал.

– Не мог промолчать?

– Почему я должен молчать, как рыба об лёд?

– Как кто? – удивился Петрович.

– Ты слышал!

Судя по тону, Страус готов был до конца отстаивать своё право вставлять любые замечания в любое время, но инженер счёл спор бессмысленным, поэтому уступил и вновь повернулся к фее:

– Не тратьте силу понапрасну.

Ириска и Хиша кивнули.

Авессалом убедился, что его поняли, и продолжил распросы:

– Ощущение Волшебства исчезло сразу?

– Постепенно, но очень быстро, – тут же ответила девочка.

– Ты можешь это объяснить?

– Нет. – Ириска вздохнула. – Мы такого не проходили.

– А ты? – Теперь Петрович смотрел на Дикого.

– Мы тоже.

– Что «мы тоже»?

– Не проходили тоже. – Хиша дёрнул крылом.

– Возможно, здесь возникла какая-то аномалия? – предположила Ириска.

Петрович и Дикий посмотрели на неё с уважением.

А через секунду Страус поинтересовался:

– Что такое «аномалия»? – Увидел, что инженер улыбнулся, и объяснил: – Я знаю, просто хочу проверить, правильно ли Ириска использует это сложное слово?