Да, в общем, он особо-то и не пытался…

Чего совсем нельзя было сказать про всё ещё пребывшего в состоянии аффекта и крайнего возбуждения Муху!.. Последний, как только немного пришел в себя после взрыва, принялся судорожно, с маниакальной упоротостью и завидным усердием, рыскать лучом минипрожектора по всем потаенным и даже априори немыслимым – с точки зрения здравого смысла – углам, закоулкам и нишам со всех сторон его окружавшего каменного мешка. Ну а когда так ничего существенного и хоть чем-то похожего на швындр или их останки Муха так и не обнаружил, но снова не обрел способность хоть что-нибудь слышать и вразумительно говорить, он тут же, в неописуемом гневе, обрушился уже на Германа:

– Ты безответственный и сумасбродный болван, Летун! А если бы нас завалило очередным глобальным обвалом? Как оно уже до этого случилось с этими безымянными беднягами – нашими Сменщиками?!

– Ну так ведь – не завалило?! – задиристо сверкнул ему в ответ глазами Герман и выразительно сымитировал свой смачный и презрительно-торжествующий плевок себе под ноги. – Как говорится, двум смертям – не бывать, одной – не миновать!.. И потом – я всё рассчитал! Кислорода в баллоне было от силы два литра, а жидкого метана в этой шахте – вообще кот наплакал! Даже несмотря на то, что сам баллон с кислородом я кидал как раз в его, ближайшую к Эмпусе, лужу…. Так что и по факту – у страха всегда глаза велики… И да – Судьба и Удача всегда благоволят исключительно смелым и дерзким! Как там в классике – где-то читал – Audaces fortuna juvat![24]

.. Ну а то, что мы с тобой, Муха, всё ещё и несмотря ни на что – живы и невредимы, прямое и вполне очевидное тому доказательство! И потом – под обвалом погиб лишь один из наших Сменщиков. Второго тупо завалила Эмпуса – ты видел всё сам… Кстати, а зачем тот, первый, судя по всему, мой коллега – инженер-механик вообще сюда поперся? И что за идиотскую запись он оставил в Дежурном Журнале? Вот какое отношение к Проклятию Аида имеет Эмпуса?!

– Может твой коллега тупо её увидел на стереовидеомониторах пульта Старателей? Потому и поперся сюда вполне сознательно?! Типа – вспомнив полумистическую легенду Старателей-старожилов о роковых последствиях их встречи с Эмпусой, он сам же себе и внушил, что его дни и так уже сочтены?! Потому и оставил такую дурацкую запись в Журнале?.. По-моему, очень даже логично?! И вполне в духе так свойственных всем нам, обычным людям, общепринятых суеверий и банальных подсознательных страхов перед неминуемой смертью… Ну или перед некогда вымышленными невежественными дикарями богами-персонажами из Загробного Мира?.. Меня вот, куда больше интересует совсем другой вопрос, Летун: вот почему тебя Эмпуса как-то проигнорировала и особо, даже в своих мыслях-желаниях, не тронула, но … Но потянула свои кошмарные клешни сразу ко мне?! Может, она тупо, как классический хищник у нас, на Земле, сразу выбрала из двух своих потенциальных жертв наиболее больную и слабую, а Летун?!

– Ну так и тебя, Муха, она в итоге тоже не тронула… – резонно парировал Герман, тайком, чтобы лишний раз не злить своего напарника, усмехаясь в плотно сжатый кулак и, на всякий случай, даже отворачиваясь в сторону. – Так какого черта ты теперь кипяшуешь, Муха?! Лучше скажи мне, то есть нам обоим, спасибо за то, что остался цел и невредим после встречи с Эмпусой…

– Насчет того, что цел, это да, Герман, спасибо… А вот насчет того, что невредим… Что-то я в этом твердо уже не уверен! – неожиданно и без всяких на то видимых причин грузно, как подкошенный, оседая на пол туннеля, упавшим голосом заявил кибернесист. – Не знаю как тебя, но меня, кажется, нехило так чем-то зацепило… Не веришь – так сам посмотри!

– Ты о чём, Муха? – неподдельно переполошился, вновь обернулся к товарищу и настороженно на него уставился Герман. – А ну-ка не шевелись, я сейчас тебя полностью осмотрю… Ты только – не дергайся, дружище!.. Боль уже чувствуешь? Где именно?.. Сейчас, погоди, настрою свой минипрожектор…

Всерьез встревоженный физическим состоянием товарища, Герман незамедлительно склонился над Мухой и принялся придирчивого осматривать его скафандр сверху донизу.

Уже через минуту-другую действительно выяснилось, что в левое бедро Мухи кровожадно и притом достаточно глубоко, на добрую половину всей своей десятисантиметровой длины, впился остроотченый осколок-«кинжал» от каменного сталактита, ненароком упавшего при взрыве метана с потолка шахты…

– Вот видишь, Герман, что я тебе и говорил! – только и сумел страдальчески-жалобным голосом и, вдобавок, укоризненно-порицающим тоном вымолвить Муха, уже вот-вот готовый потерять сознание от невыносимой боли и обильного внутреннего, под покровом ткани его скафандра, кровотечения. – А ты говорил, всё обойдется, Летун! Типа, фиг с ним, с этим дурацким взрывом! А оно вона как вышло, Герман!..

– Ладно, ладно, хватит распускать нюни и хоронить себя раньше времени, – виновато, и одновременно с этим, досадливо морщась, предпринял отчаянную попытку подбодрить напарника и вселить в него веру в неотвратимо-счастливое исцеление, Герман. – Ну да, рана у тебя, и вправду, глубокая и серьезная… Но это ещё никак не Конец Света!.. Ты можешь пошевелить ногой? Сам вижу, можешь… Значит, кость не задета! Так что, держи себя в руках и мужайся, старик!.. Всё будет с тобой и твоей ногой хорошо!.. Я тебе клятвенно обещаю… И да, черт с ней, с этой Эмпусой! Сдохла эта тварь или нет – разберемся потом… А пока тебя надо срочно доставить в «Аварийную комнату» нашей Бытовки!.. Сам подняться на ноги сможешь, дружище? Я помогу!.. Ты главное, ни о чем не волнуйся, крепко зажми свою рану рукой и облокотись на меня… Сейчас, не спеша, доберемся до пневмолифта, а там уже до твоего полного спасения будет рукой подать… И да, за судьбу нашего Рудника особо не переживай! Я самостоятельно здесь во всем разберусь и подробно доложу обо всем Суперкому! Если потом понадобиться, то роботов-бурильщиков и проходчиков я тоже сам вышлю к этой чертовой шахте… Ты же, и это главное, как только окажешься наверху, получше обработай свою рану всякими там антисептиками и исцеляющими лекарствами… Ну и по ходу дела приведи свой скафандр в надлежащий порядок … Так что, прорвемся, старик! В моей жизни бывало куда и похуже…

С этими словами Герман в буквальном смысле этого слова взвалил на свои плечи Муху и, самоотверженно повернувшись спиной к где-то там, в густой темноте, всё ещё затаившемуся привидению Эмпусе, потащил-поволок обмякшее тело раненого напарника к выходу из злосчастного штрека под номером «66».

Всю дорогу до пещеры Рудоуправления Муха держался стоически. Хотя и чуть слышно, особенно на ухабах, постанывал и периодически, в полубреду, доставал Леваневского своим страдальчески-капризным и всё никак не дававшим ему покоя вопросом:

– Как думаешь, Герман, Эмпуса за мной ещё вернется?

– Да успокойся уже ты, наконец, Муха… Сдался ты ей, как собаке пятая нога или даже старой козе неисправный баян… – попытался было перевести всё в безобидную шутку и таким образом отмахнуться от надоедливого скулежа своего товарища Герман. – Если она, вопреки всему, вдруг и осталась жива, то у неё, просто поверь мне, и без тебя сейчас хватает хлопот с её недоразвитыми детками – Ламиями…