Первые пятьдесят метров злополучно-аварийного штрека под «говорящим» номером «66» Герман преодолел на одном дыхании и без особых приключений.

О чем незамедлительно и не преминул известить своего напарника Муху – с помощью одноразового подергивания сигнально-спасательного каната.

Но вот дальше…

Дальше и ещё через несколько нетерпеливо-размашистых полупрыжков-полушагов в кромешной темноте замкнутого пространства – каменного мешка, луч минипрожектора его коногонки неожиданно уперся в покатый склон относительно свежего и высившегося аж до самого потолка кургана-завала из кусков метанового льда и внутриплутонианской горной породы.

Путь вперед, и это уже не вызывало у Германа ни малейших сомнений, был Старателям перекрыт!

А ещё через какое-то неуловимое мгновение тот же самый остроооточенный луч минипрожектора вырвал из темноты и достаточно странную, конусообразной формы, полупрозрачную и чуть заметно искрящуюся изнутри зеленовато-фосфоресцирующим светом, фигуру.

Она, эта фигура-призрак, зловеще-неподвижно висела прямо в воздухе – на высоте нескольких сантиметров от пола – и жадно обволакивала своими обрюзгше-бесформенными щупальцами безжизненно распластавшееся прямо под ней тело человека… в точно таком же, как и у Германа, хотя и порванном в жалкие клочья, скафандре!

Эта была Эмпуса!

Герман узнал полумифическое чудовище безошибочно и сразу! Причем не только по тем её сбивчивым описаниям, которыми с ним давеча поделился Муха, но даже и чисто интуитивно и сугубо на уровне своих природных инстинктов…

Тех самых инстинктов, коими от рождения обладает всякая беззащитная «жертва» при виде заведомо непобедимого и смертельно голодного «хищника»-врага…

К тому же, Эмпуса, как и в описаниях Мухи, витала над полом злосчастной, с номером «66», шахты и самозабвенно наслаждалась трапезой отнюдь не одна…

С трех сторон, да ещё и выстроившись строго по линии своеобразного ритуального круга, Главную Эмпусу окружали тоже ровно три голубовато-биолюминесцентных приведения-Ламии… Которые, вдобавок и в томительном ожидании своей очереди, трепетно и размеренно, подобно стеблям растений на ветру или под водой, раскачивались из стороны в сторону – как если бы усердно «молились» и «причащались» перед явно семейным таинством чревоугодия.

При этом, каждая тварь из этой «святой Троицы» была как две капли воды похожа на свою величественную и вседержавную мать-Предводительницу, хотя и значительно ей уступала в размерах и стати.

«Вот тебе на… – судорожно промелькнуло в запредельно возбужденном сознании Германа, – ну прямо трогательно-семейная идиллия!.. Заботливая мать личным примером учит своих малолетних и пока несмышленых детишек – как им нужно охотиться и правильно употреблять в пищу свежепойманную и умерщвленную дичь?! Ну, в точности всё как у типичных и сугубо земных охотников-хищников – львов, тигров и серых волков…»

Между тем, сама «мать»-Эмпуса уже была на две трети снизу угольно-черной!

А это означало ни много ни мало, но то, что она уже и успешно добралась до костей погибшего Старателя-Сменщика…

Герман мертвенно побледнел, каждую очередную секунду ожидая того, что Эмпуса ненароком отвлечётся от своей предыдущей жертвы и заметит его самого…

И она, эта полупрозрачная и светящаяся в темноте слабым голубовато-зеленоватым светом инопланетная тварь, действительно отвлеклась…

И заметила…

И не только она, но и преданно её окружавшие недопески-Ламии…

«Твою ж мать… – Германа словно наотмашь шарахнуло солидным разрядом электрического тока, в то время как его сердце вот-вот уже было готово вырваться из груди, – Вот я попал! Ну прям – как кур во щи!»

Но и это было ещё не всё!..

При виде Германа верхняя часть конусообразного тела Эмпусы неожиданно и самым невероятным образом начала округляться, пока не приобрела форму и размеры человеческой головы… Да ещё и вдобавок – с до боли знакомым лейтенанту Леваневскому прекрасным девичьим ликом… Насти Благонравовой!

Да, да, той самой, его единственной и безгранично несчастной, любви, которую он много лет назад потерял, но всё ещё и ни в какую не мог себя заставить об этом забыть!..

– Какого чёрта у тебя тут творится, Летун?! – неожиданно вывело Германа из оцепенения обескуражено-остолбенелое сопение Мухи прямо у него за спиной. – Не может быть!.. Что это за тварь с таким ангельско-миловидным личиком?.. Эмпуса?! Да ну нафиг … Чур меня грешного, чур!.. Мог бы о таком и заранее предупредить!.. А ещё в товарищах-напарниках числишься… То же мне… друг!

– Ты-то с какого бодуна сюда приперся, Муха?! Я же тебе четко приказал – ждать меня на развилке! – не спуская глаз с Эмпусы и её кровожадно-насторожившихся деток-Ламий, раздраженно, полушепотом, окрысился на своего запыхавшегося напарника Герман.

– Стреляли… Тьфу, прилипнет же такое к языку, уже даже и не вспомню из какого именно это там мнемо-экшена… – непокорно-заплетающимся от враз его обуявшего страха и чисто животного ужаса языком начал было оправдываться Муха. – А если серьезно, то ты же сам сказал, что если веревка дернется один раз – значит, всё у тебя в порядке… А тут, на тебе, такое, аж жуть… И никто ж – не поверит!

– Заткнись! – в приступе нескрываемой ярости вновь зашипел на него Герман, заговорщически прижимая указательный палец к той, передней, части своего гермошлема, где в обычно-земной ситуации должны были бы располагаться его мертвенно побледневшие губы. – Ты тоже, как и я, всё это воочию видишь, Муха?!

– Вижу… что? – тоже переходя на сдавленный шепот и инстинктивно отступая на пару шагов назад в спасительную, кто бы мог подумать, темноту шахты, на выдохе выдавил из себя Муха. – Если ты о Ламиях, Летун… Ну о том, что они так подозрительно, если не сказать большего – прямо-таки зеркально, похожи на эту конусообразную тварь-привидение Эмпусу, то… То я давно нечто подобное подозревал!.. Особенно с учетом мне известных легенд-рассказов про Эпусу и Ламий, в которых вот как-то ни разу даже и не упоминается о том, что в процессе своей зверино-чудовищной трапезы эти адские недоросли-швындры тоже чернеют… Ну а теперь мне всё как-то разом стало понятно, Летун!.. Ну раз уж Ламии даже внешне так сильно похожи на саму кровожадно-полумифическую Эмпусу, то ни дать, ни взять – они её малолетние и несмышленые отпрыски-дети!.. Вот только, пока ещё очень юные, неполовозрелые и потому априори не способные как к самостоятельной кормежке, так и к последующему размножению… Потому-то они и питаются исключительно человеческой плотью и кровью! И, одновременно с этим, абсолютно равнодушны к нашим с тобой костям и в них содержащемуся кальцию с фосфором… И вообще…

– Я не о Ламиях, идиот! Это и так вполне очевидно!.. – негодующе сверкнув глазами, так и не дал договорить напарнику Герман, прежде чем вызывающе и достаточно беспардонно протянуть свой указательный палец в сторону верхней части инопланетного чудища. – Я о другом… Ты что, слепой, Муха? И тупо не видишь, что эта мерзкая тварь… Что она, то есть – оно, действительно, прямо здесь и сейчас, и без особого для себя напряга читает все мои самые сокровенные мысли и даже потаенные чаяния?!