Потом отправилась в ванную. В отцовской ванной она никогда не была, ходила только в свою. За сантехникой, к ее удивлению, здесь совсем не следили: все покрыто желтоватым налетом, под раковиной – многолетние разводы, над ванной – на проржавевших кольцах болталась старая полиэстровая занавеска, бледно-голубая керамическая плитка в сколах и без былого блеска.

Она открыла шкафчик с лекарствами. Химиотерапия – три оранжевых пластиковых пузырька с красными крышечками, шесть разных биодобавок, какие-то американские витамины, проктолин, аспирин, полидент, энтерожермина, слабительное, лоразепам, силденафил. Взяла последнюю коробочку, прочитала: «виагра», поспешно захлопнула шкафчик и оказалась лицом к лицу со своим отражением в дверце. В левом глазу лопнул сосуд. Лицо бледное, усталое, изнуренное. Она умылась, избегая смотреть на себя. Потом на маленьком столике в стакане матового стекла увидела вставную челюсть Аттилио. Верхнюю. И опять ей показалось, что сейчас откажут ноги. Мысль о том, что отца закрыли в гробу без зубов, привела ее в ужас. Аттилио – бешено закрутилось у нее в голове – никогда бы такого не допустил и никогда бы не простил! Она почувствовала укол вины: это все из-за нее, потому что она не участвовала в подготовке. Это она должна была удостовериться, позаботиться о его внешнем виде.

– Джильола! – крикнула она, не отрывая глаз от стакана. – Джильола!

Та не ответила. Анна пошла искать и нашла ее сидящей на диване, с влажными глазами: она листала журнал с программой передач. Джильола поднесла журнал к ее лицу:

– Он отмечал передачи, которые хотел посмотреть. Сегодня будет «Мисс Италия».

Анна никогда не видела ее плачущей, и печаль Джильолы приглушила ее недовольство собой.

– Сейф откроем? – спросила Дижльола, откладывая журнал.

– Какой сейф? – не поняла Анна.

– За картиной который, – ответила та и к изумлению Анны направилась в ее бывшую комнату.

Сейф оказался за картиной, писанной маслом на тонком холсте: кегля, кедровое семечко и юла. Невероятно – она выросла, глядя на эту картину, и ни разу даже на секунду не заподозрила, что за ней может скрываться что-то ценное.

– Я понятия не имела, что тут сейф, у меня в комнате.

Джильола едва заметно дрожала. Она сняла очки с затемненными стеклами и, прищурившись, потянулась к колесику набрать код.

– У меня есть хорошая новость! – сообщила она, когда замок щелкнул.

Анна не отреагировала.

– Боргонья-мать попросила меня о встрече с тобой.

– Это мать той, которая заявила?

– Ну да.

– Что ей надо?

– Не знаю, но раз она хочет встретиться, то это хороший знак. С врагами не беседуют, верно? Завтра утром, в одиннадцать, у нее на квартире. Она мне сейчас сказала, в церкви.

– Серьезно? Прямо завтра? Но я ведь не имею отношения ко всей этой истории. – Анна, присев на кровать, провела рукой по одеялу. – Гвидо говорит, у нее были отношения к папой. Ты знала?

Джильола села рядом, скрестив ноги:

– Она по нему с ума сходила. У Аттилио было много поклонниц.

Анна вздохнула.

– Ты что? – спросила Джильола.

– У меня такое чувство, что я совсем не знала собственного отца. Почему он не устроил свою жизнь заново?

– Не надо тебе такими вопросами задаваться, тем более сейчас, смысла нет…

– Противно думать, что он от меня скрывал свои увлечения.

– Его личная жизнь тебя не касается. И я думаю, он не без причины ограждал тебя от этого.

– По-твоему, у него было много женщин?

– Ну, красавец мужчина, слишком рано овдовевший. Думаю, он поступал как считал нужным.

– А я ничего не видела, не знала!

– А с чего бы тебе, прости меня, об этом знать?

– Даже не задумывалась о том, что у него может кто-то быть. Не странно ли?

– Вовсе нет, вполне нормально. Моя дочь тоже никогда не интересовалась моей личной жизнью.

– У тебя были еще мужчины, кроме ее отца?

– Конечно, – пожала плечами Джильола.

– О…

– Думаешь, Аттилио знал, что творится с вашим браком?

– Нет, – прошептала Анна.

– А что с ним творится, можно узнать? – Джильола, склонив голову набок, глядела доброжелательно.

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что Гвидо уже две недели ночует в отеле.

– Он ушел, и я его не удерживала.

– Ну так удержи его теперь.

– Я не уверена, что этого хочу. И не знаю, хочет ли он. Я вообще перестала что-либо понимать, Джильола, все случается так быстро, накатывает, как снежная лавина.

– Быстро или не быстро, – понятно, что в последнее время были трудности, – но за мужа своего ты должна держаться.

– Ты за своего не держалась.

– Мой муж умер – я, как и твой вдовый отец, вдова. И, как вдова, я тебе скажу, что отпускать вот так мужа нельзя.

– Прости, я не знала. Бестактно получилось.

Джильола посмотрела на свои туфли, потянула на себя носки.

– Не переживай. А почему Гвидо ушел?

– У нас уже какое-то время не ладилось. Мы отдалились. Думаю, все началось после рождения Наталии.

– Нелегко управляться с двумя детьми с такой маленькой разницей в возрасте… и потом, у него была колоссальная нагрузка на работе.

– Да, это правда. Но я не виню его одного, меня тоже не устраивало.

– Мужчины не такие благородные. Они не уходят только потому, что в браке что-то не ладится, – она поправила очки. – Ты не думала, что у него кто-то есть?

– Думала, – призналась Анна. – Я видела, что Мария Соле как-то слишком сблизилась с ним и с детьми. – Анна чувствовала себя застывшей, мысли словно загустели.

– Терпеть ее не могу.

– Почему?

– Она карьеристка. И всем лижет зад. До сих пор не пойму, почему ее так подняли.

– Ну, – вздохнула Анна, – она красивая женщина, и, если, как ты говоришь, всем лижет зад, значит, умеет обращаться с клиентками. Так ведь?

– Так-то оно так, но положиться на нее нельзя, по-моему. Невротичка с пищевыми расстройствами, не может себя контролировать. Ты даже не представляешь, сколько раз я видела, как она плачет. Как она плачет и как ее рвет.

– Поэтому она такая тощая.

– Да, она одержимая. Своим телом и нарядами. На работу приходит, разодевшись, как на подиум.

– Ну, у нее такая должность все-таки. – Парадоксальным образом Анна почти что защищала Марию Соле. – Аттилио тоже был помешан на внешнем впечатлении. – При этих словах живот у Анны скрутило болью, представился рот Аттилио, обреченный гнить под землей без зубов.

– Да, конечно, ради бога, но открыть для нее целое отделение? Оплатить учебу? Это уже слишком, я полагаю. Укол гиалуронки тебе сейчас даже кассирша в супермаркете сделает.

– А кто оплатил ей учебу?

– Твой отец. Она хотела уехать, полгода пробыла за границей. В Лондоне. Проживание, питание – все оплачено. Прямо принцесса. Еще и